- Ненавижу этих писак! - рычал Фрейд, вертя в руках свежий экземпляр своей очередной биографии.- Тысячу раз повторял, что общественность не имеет права на мою личную жизнь! Помру - тогда пожалуйста. И Цвейг - туда же, хочет, видите ли, увековечить мою жизнь! Я ему так и написал: "Кто становится биографом, обязуется лгать, утаивать, лицемерить, приукрашивать и скрывать свое собственное недопонимание". Биографы Фрейда недоумевали: ну надо же, какая цаца. Всю жизнь беспардонно копался в чужих .жизнях, а тут - на тебе!
Да кто он такой, этот венский профессор, приписавший всему человечеству самые низменные с точки зрения этого человечества инстинкты? Кто он такой, якобы доказавший, что каждый мужчина испытывает влечение к своей матери, а каждая женщина подсознательно желает разделить ложе со своим отцом? Кто были его родители и как у него самого-то со всей этой гадостью? Давать ответы на эти вопросы Фрейд не хотел, отказывая в аудиенциях потенциальным биографам. В подвалы собственного подсознания он никого не желал допускать.
Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в городке Фрейберге, находящемся недалеко от границы Пруссии и Польши. Пять улиц, два цирюльника, с десяток бакалейных лавок и одно похоронное бюро. Городок находился в 240 км от Вены и никакие ароматы бурной столичной жизни туда не доходили. Отец Фрейда Якоб был бедным торговцем шерстью. Недавно он в третий раз женился - на девушке, годящейся ему в дочери, которая год за годом рожала ему детей. Первенцем и был Зигмунд. Новая семья Якоба располагалась в одной, правда, достаточно просторной комнате, снимаемой в доме вечно пьяного слесаря-жестянщика.
В октябре 1859 года вконец обнищавшие Фрейды пустились на поиски счастья в другие города. Обосновались сначала в Лейпциге, затем в Вене. Но и Вена материального достатка не дала. "Бедность и нищета, нищета и крайнее убожество",- так вспоминал Фрейд своей детство. А еще прилежную учебу в лицее, успехи в языках, литературе, особенно античной, философии, похвалы учителей и ненависть сверстников, доводящих черноволосого отличника с тяжелыми кудрями до слез. Из школьных лет он, очевидно, вынес неудобный для последующей жизни комплекс: нелюбовь смотреть собеседнику в глаза.
Впоследствии, как и положено бедному еврейскому юноше, он увлекся политикой и марксизмом. Его лицейский друг Генрих Браун, основавший в 1883 году вместе с Каутским и Либкхнехтом Die Neue Zeit (орган немецкой социал-демократической партии), приглашал его сотрудничать. Но Фрейд сам не знал, чего хотел. Сначала он думал о занятиях правом, потом - философией. В результате, морщась от отвращения, отправился в медицинский - типичное поприще для юноши его национальности в то время. Преподаватели относились к нему так себе. Им не нравилась его непоследовательность в увлечениях, поверхностность и ориентированность на быстрое и легкое достижение успеха.
После окончания медицинского факультета Фрейд ринулся в институт физиологии, где и проработал с 1876-го по 1882 годы. Он получал различные стипендии и с упоением изучал половые органы угря и других подобных тварей. "Никто никогда,- кипятился Фрейд,- еще не видел яичек угря". "Это были не половые органы угря, а зачатки психоанализа",- хором говорили годы спустя его последователи-психоаналитики.
В 1884 году Фрейду надоедают угри, рыбки и ракообразные, и он уходит в лабораторию профессора клинической психиатрии Мейнерта, чтобы заняться изучением мозга человеческих зародышей, детей, котят и щенков. Это было увлекательно, но не прибыльно. Фрейд пописывал статейки, написал даже книгу по модной тогда теме - афазии, расстройстве речи у больных, перенесших инсульт, но - тишина. За 9 лет последующих лет было продано всего 257 экземпляров книги. Ни денег, ни славы.
О личной жизни
До тридцати лет Фрейд оставался девственником: он боялся женщин. Это его смущало, над ним посмеивались. В двадцать два года Фрейд для солидности отпустил бороду. Его уверенность в том, что в жизни он прекрасно обойдется без женщин, была нарушена 7 мая 1883 года.
Однажды на отдыхе он увидел 21-летнюю, хрупкую, бледную, невысокую девушку очень изысканных манер - Марту Бернейс. Зигмунд спешил в типографию с очередной статьей под мышкой. Его обдала грязью проезжающая коляска. Он не успел увернуться, рукопись упала в лужу. Экипаж остановился, оттуда выглянула милая женская головка. Фрейд замер на месте: на лице девушки было такое искреннее отчаяние, что он сразу позабыл о своем желании устроить скандал. Более того, он почувствовал невероятное волнение. Он не мог дать этому научного объяснения, поскольку ни с чем подобным не сталкивался. Через некоторое время он, наконец, поставил диагноз: это любовь! Но коляска уже умчалась.
Впрочем, на следующий день ему принесли письмо от незнакомки, внизу стояла подпись — Марта Бернейс. У доктора просили прощения и приглашали на бал, куда он и отправился не раздумывая. Там Зигмунда Фрейда поджидало еще одно потрясение: к нему подошли две совершенно одинаковые девушки, и он не мог сказать, кто из них была в той карете. А они смеялись, видя его изумление. «Мы сестры, — пояснила одна, — Я — Марта, это — Минна». Ухаживания Фрейда были своеобразными. 2 августа 1882 года, спустя несколько месяцев после знакомства, он ей пишет: "Я знаю, что ты некрасива в том смысле, как это понимают художники и скульпторы". Они ссорятся и мирятся, Фрейд устраивает яростные сцены ревности, периоды кошмара сменяются счастливыми редкими месяцами согласия, но женился Фрейд сильно не сразу, все откладывая свадьбу до того момента, «когда он разбогатеет».
Женившись на Марте, Зигмунд Фрейд «не забывал» и о ее сестре. После одного из скандалов, вызванных приступом ревности жены, сорокалетний Фрейд клянется больше не встречаться с Минной. А в письме другу пишет, что отказывается от половой жизни вообще! К тому времени у Фрейда, правда, уже было пятеро детей. (Дочь Анна пошла по стопам отца и стала известным психологом).
Творчество: продолжение
Возвращаяся к тем молодым годам - в 1882 году Фрейд поступает учеником в главный госпиталь Вены и получает там через год пост ассистента. Затем ведет там же платные занятия для стажеров, но все это - сущие гроши. Полученное звание приват-доцента по невропатологии тоже кардинально не меняет его положения.
В 1884 году появляется наконец надежда разбогатеть. Фрейд привозит в Вену из Мерка малоизвестный тогда алкалоид - кокаин - и надеется первым открыть его свойства. Однако открытие совершают его друзья Кенигстен и Коллер: Фрейд уехал отдохнуть с невестой, доверив начать исследование им, а они к его приезду успевают не только начать, но и закончить его. Мир узнает сенсацию: кокаин обладает локальным обезболивающим действием. Фрейд повторяет на каждом углу: "Я не в обиде на мою невесту за упущенный счастливый случай". Однако в своей автобиографии много позже пишет: "Из-за моей помолвки я не стал знаменитым в те молодые годы". И все время сетует на бедность, медленно приходящий успех, трудности в завоевании расположения людей, сверхчувствительность, нервы, заботы.
В следующий раз Фрейд упустил свой шанс в Париже, когда ездил стажироваться к доктору Шарко - тому самому, который изобрел контрастный душ. Шарко лечил истеричек, а таких на рубеже веков было больше, чем грибов после дождя. Женщины в едином порыве падали в обмороки, не видели, не слышали и не обоняли, хрипли, рыдали и накладывали на себя руки. Тут-то Фрейд и надеялся показать, на что он способен. Перед отъездом он пишет своей невесте: "Моя маленькая принцесса. Я приеду с деньгами. Я стану великим ученым и вернусь в Вену с большим, огромным ореолом над головой, и мы тотчас же поженимся". Но приехать с деньгами не получилось. В Париже Фрейд понюхивал кокаин, шатался по улицам, попивал абсент, возмущался внешним видом парижанок (безобразны, кривоноги, длинноносы), по ночам сочиняя глобальный труд. О своей работе в одном из писем он говорил: "Каждую ночь я занимаюсь тем, что фантазирую, обдумываю, строю догадки, останавливаясь лишь тогда, когда дохожу до полного абсурда и изнеможения".
В общем, у Фрейда с Шарко не сложилось. Темные глаза Шарко, источавшие необычайно мягкий взгляд, смотрели больше поверх головы молодого Фрейда, без стеснения делящегося со своими друзьями ставшей навязчивой к тому времени идеей: "Чем я хуже Шарко ? Почему я не могу быть таким же знаменитым ? " По вторникам Шарко устраивал публичные сеансы, которые Фрейда завораживали (картина с изображением такого сеанса всегда висела впоследствии в его кабинете). В зал, набитый до отказа зрителями, вводили бьющуюся в припадке истеричку, и Шарко излечивал ее гипнозом. Лечение - это театр, понял тогда Фрейд. Так и должна выглядеть клиническая практика нового образца.
Единственное, что Фрейду удалось получить у Шарко,- его произведения для перевода на немецкий. Он перевел несколько толстенных книг по гипнозу, овладеть которым так и не сумел.
Возвращение в Вену было тягостным. Рухнули все надежды. Он все же женился, влез в долги, переехал в большую квартиру на Берггассе, 19. Его доклад про истеричек, сделанный по итогам стажировки, вызвал у ученой братии глубочайшую скуку. Продолжать исследования он не мог, врачи не подпускали Фрейда к своим больным. Ему, правда, предложили было управлять невропатологической службой при больничном институте, но он отказался: должность хотя и хорошая, но почти бесплатная.
А Фрейд хотел денег. Выход один - частная практика. Он дает объявления в газеты: "Лечу нервные расстройства разного типа". Оборудует одну из комнат в своей квартире под кабинет. Клиентов пока нет. Но Фрейд уверен, что будут. Он ждет. И вот появились первые. Присланные друзьями-врачами. Как же это утомительно - часами выслушивать их жалобы! Приходят, торчат в кабинете по полдня. И непонятно, что с ними делать.
- Чего мне с ними делать, Марта, а? - недоумевает Фрейд.- У меня и практики нет. Может, учебник почитать?
Учебник - по электротерапии - принес университетский друг. Фрейд тут же втыкает электроды в несчастных пациентов. Результатов - ноль. Пробует по образу и подобию Шарко гипноз. Тоже ничего не получается. Не любит он смотреть людям в глаза - еще с тех самых лицейских пор. Потом изобретает метод концентрации, накладывает руки или палец на лоб больному и начинает давить и спрашивать: что вас беспокоит, что, что? Потом от отчаянья пробует массажи, ванны, отдых, диеты, усиленное питание. Все напрасно. Трогать пациентов руками и мучить вопросами он перестал после 1896 года, когда больная Эмма фон Н. пожаловалась, что Фрейд ей только мешает.
После этих неудач Фрейд одумался и попытался сделать процесс неудачного лечения комфортным хотя бы для себя. "Я не могу, когда меня рассматривают по 8 часов в день,- говорил он вечерами Марте.- И в глаза пациентам тоже смотреть не могу". Решение было найдено: пациента уложить на кушетку и сесть за его головой. Обоснование: чтобы он расслабился и ничто его не стесняло. Другое обоснование: чтобы не видел идиотских гримас доктора в ответ на бред, который он несет. Третье обоснование: чтобы тот чувствовал давящее присутствие врача. И никаких вопросов: пусть говорит, что хочет. Это и есть метод свободных ассоциаций, обнажающий подсознание. Так рождались основные нормы l
