Ирина Булюбаш, Николай Пугач
Посвящается группе Иж/ГТ-2.
Стыд как чувство.
В классической психологии эмоций стыд относят к категории базовых эмоций [4]. В то же время большинство исследователей сегодня относят стыд к группе эмоций самосознавания. Эмоции самосознавания (self-conscious emotions) отличаются от базовых эмоций тем, что для них необходима и обязательна связь с процессами самосознавания [16].
При этом индивид переживает рассогласование между тем, каким он является «здесь и теперь» и тем, каким он должен быть в данной ситуации. Отсюда понятно, что стыд затрагивает такие аспекты существования как «Я», «Другой» и «Ситуация». Более того, во многих случаях ситуация, в которой переживается стыд, оказывается публичной, что несет в себе угрозу социальному образу Я. Переживание стыда также характеризуется внезапностью и невозможностью контроля над ситуацией, в результате чего индивид становится претерпевающей фигурой и не в состоянии активно действовать [1].
Чувство стыда отличается выраженной физиологической реакцией (покраснение или побеление кожных покровов, пот, остановка дыхания, потеря опоры, нечеткое зрение), ощущением беззащитности перед недоброжелательным взглядом другого человека (или глобально всем миром), а также желанием скрыться или спрятаться. Таким образом, неотъемлемой частью стыда является предположения и убеждения субъекта относительно того, как он выглядит в глазах другого человека.
В целом это стыд – это остановка возбуждения, связанного с реализацией потребности, что может выражаться в замирании. Он может начаться со смущения или неловкости и усилиться вплоть до позора. Это чувство тесно соприкасается с презрением другого человека, собственной униженностью и ущербностью, а также неправильностью и несостоятельностью. Стыд может маскироваться другими чувствами, а именно гневом, злостью или даже яростью, гордостью или одиночеством. Сам по себе стыд является одним из табуированных чувств, которые неприлично демонстрировать (страх покраснеть) и даже испытывать. Для того чтобы его испытать, достаточно не попадая в трудную ситуацию, просто ее припомнить. Склонность к переживанию стыда препятствует эмпатичному пониманию других людей [15], в силу того, что переживающий стыд субъект чрезвычайно сфокусирован на самом себе.
Для того, чтобы избежать стыда индивид может:
- начать бороться с тем, кто стыдит (ответный удар родительской фигуре), а также начать стыдить другого (проекция своего стыда);
- заняться самоосуждением (как следствие интроецирования мнения или отношения родительской фигуры);
- компенсаторно занять полярную позицию с мнением о собственной исключительности и презрением к остальным;
- стать перфекционистом, чтобы вырваться из стыда с помощью соответствия идеальному Я;
- изолироваться (вариант социофобии).
Однако если стыд только переживается, а не познается, если мы не можем отделить его от себя и сделать предметом рассмотрения его природу, то этот стыд уходит из-под нашей власти, становится неконтролируемым и часто деструктивным.
Стыд как регулятор социального поведения.
Одной из основных функций культуры является регуляция поведения человека и социальных групп. Любой человек отчасти ведет себя в соответствии с нормами, отчасти их нарушает. Стандарты поведения, характерные для данной культуры, освобождают человека от принятия большинства индивидуальных решений. Регуляторными механизмами социального контроля, «завязанными» на нормах являются страх, вина и стыд. Именно они противодействуют асоциальному поведению. Регуляция поведения с помощью стыда базируется на потребности индивида в принадлежности определенной группе, следствием чего является подчинение индивидуального стандарта групповому. В едином ряду страх-стыд-вина каждое последующее звено возникает на основе предыдущего и означает дальнейшую дифференциацию механизмов социального контроля и мотивов индивидуального поведения. Страх в этом ряду – это страх отвержения, лишающий человека принадлежности к его социальной группе.
Стыд и вина это тоже регуляторы поведения. В целом стыд может зависеть от принадлежности индивида к определенному культурному сообществу, конфессии или семейной традиции, принуждая индивида к определенному поведению. Иногда принуждение реально отсутствует и инстанцией, заменяющей общественное принуждение, становится сам индивид, которому стыдно действовать иначе, чем принято. И до сего дня стыд вспыхивает в человеке после совершения предосудительного, недозволенного, постыдного действия, нарушающего его внутренний мир и достоинство.
Стыд возникает в ситуации, когда индивиду кажется, что его рассматривают и он беззащитен перед чьим-то одобрением или неодобрением. Наблюдающее око часто проецируется на партнера по контакту [11]. Ощущение стыда – это также ответ на неумелость, слабость и униженность в сравнении с другими людьми. Индивид смотрит на себя глазами других, по Ж-П Сартру это выглядит так - «мне стыдно за себя перед лицом других людей». Культуры, в которых имеется акцент на стыде, иногда называют культурами стыда. Они характеризуются предписанными ритуалами, сильной оценочной зависимостью (ориентация на группу), первичностью интересов социума, невозможностью искупления греха (в отличие от вины), презрением, как наказанием за отличия (запрет на вариативность), необходимостью действовать из интересов группы. Обычным наказанием в таких культурах является бойкот или отлучение от общества (отвержение). В культурах вины акцентирована совесть как механизм самооценки своих действий, а также система наказаний (угрызения совести). При этом существует возможность исправить ошибку или искупить грех [2,3].
Согласно A. Budden (2009), угроза социальному «Я» связана с такими травмирующими событиями как:
1) острое переживание подчиненности и/или беспомощности;
2) острое нарушение или стирание норм, ценностей и ожиданий относительно того, как устроен мир.
Переживание стыда является неотъемлемой частью травм, включающих в себя межличностную ситуацию. Склонность к переживанию стыда делает человека более уязвимым для развития посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) при столкновении с травмирующим событием. Таким образом, стыд играет одну из ключевых ролей в аффективном профиле ПТСР [12].
Кроме того, стыд и сам по себе может быть острым, травматическим опытом, способным приводить к развитию посттравматических реакций. M. Matos и J. Pinto-Gouveia (2010) показали, что опыт переживания острого стыда может вызывать комплекс реакций, сходных с симптомами посттравматического стрессового расстройства. Это негативные неконтролируемо возникающие воспоминания (intrusions), флэшбеки, избегающее поведение, возбуждение, диссоциативные симптомы [13]. При этом ранний опыт переживания стыжения имеет характеристики травматического опыта и лежит в основе склонности к переживанию стыда во взрослом возрасте. Более того, этот ранний опыт переживания стыда (то есть переживания угрозы социальному «я») сохраняется в автобиографической памяти как условная эмоциональная реакция, участвующая в формировании представлений ребенка о самом себе. Стыд — сильное эмоциональное переживание, вызывающее дистресс и имеющее четкие нейрофизиологические корреляты, способно выступать в качестве травматичного автобиографического воспоминания, формирующего идентичность [14].
Стыд и нарциссизм.
Считается, что впервые чувство стыда описано в Библии, когда Адам после грехопадения сказал Богу: «я наг и скрылся» (Быт. 3:10). При этом было утрачено райское слияние и произошло выделение человека из окружающего мира. М. Якоби (2001) полагает, что стыдящий Другой - это Бог, так как стыдно может быть лишь перед тем, кому стыдиться нечего, перед недосягаемым Другим, вызывающим амбивалентные чувства восхищения и зависти. Развитие самосознания человека лежит в основе расщепления мира на субъект и объект, при этом мир оказался расчерчен границами противоположностей. Увидев себя глазами другого, человек впервые смог различить себя как объект и устыдился, обнаружив вместо предполагаемого подобия Богу телесную уязвимость. Таким образом, стыд обнаружил себя на границе противоположностей, одна из которых отмечена всемогуществом, а другая ничтожностью. [11].
Известно, что для всех видов пограничных нарциссических расстройств, характерны определенные трудности с установлением границ в межличностных отношениях и чрезмерная уязвимость к стыду, а также наличие расщепленности грандиозность-ничтожность.
Как стыд соотносится с границами? И грандиозность, и ничтожность это состояния, растворяющие границы. В состоянии нарциссической грандиозности человек переживает состояние всемогущества Я, а в состоянии нарциссической ничтожности переживает свое Я как отсутствующее. Непосредственно в этих состояниях стыд не переживается, он находится между двумя этими состояниями. Последние являются способами избежать проживания стыда. И фантазии величия, и фантазии исчезновения представляют собой одну и ту же фантазию слияния с утратой границ, а стыд свидетельствует о наличии границ, отдельной человеческой сущности [7].
Угроза стыда состоит в том, что индивид обычно связывает его со своей отрицаемой ничтожной частью, которую он не может принять. В этом случае «сгореть со стыда», «провалиться сквозь землю от стыда» означает стать настолько ничтожным, что исчезнуть. В связи с этим нарциссический пациент с трудом распознает (или не распознает) это чувство, поскольку и стыдиться ему тоже стыдно. Нераспознанный стыд питает нарциссическую уязвимость как клиента, так и терапевта, заставляя их стыдиться и стыдить друг друга, приводя к поведенческому отыгрыванию в терапии и жизненном пространстве пациента.
Однако опасность стыда интроективно преувеличена. Он всего лишь возвращает индивида в собственные границы, и это является единственным условием человеческой свободы. Освободившись от фантазий грандиозности, субъект освобождается и от угрозы уничтожения. Узнавая свои желания и достигая или не достигая их удовлетворения, индивид узнает и свои реальные границы и ограничения. Именно принятие ограничений (и собственной человечности) освобождает энергию стыда для контакта.
Формирование стыда в семье.
Стыд – это чувство, которое переживает человек в тот момент, когда потеряна связь с другими людьми и поддержка окружения (реально или проективно).
Маленький ребенок демонстрирует переживание стыла в ситуации, когда он видим и справляется с ней, прячась за маму. Позднее ребенок может интроецировать стыд от родительской фигуры, отвергающей его естественные потребности и спонтанность. Одной из частых ситуаций является, например, родительское пристыживание детей за обнаженность, а также стыд в результате насилия, сравнения с другими и нереалистических ожиданий.
Появление токсического стыда связано с несформированностью или недифференцированностью функции личности. Не зная, какой он есть (нет отражения со стороны родительской фигуры – какой именно), ребенок хронически оказывается не соответствующим контексту ситуации (неуместным) и переживает стыд. Испытывать стыд он может и в присутствии родителя, считающего себя идеальным. Такой родитель не предполагает возможность ошибок или неумелости ребенка. Послание родителя, отражающее неидеальность ребенка, может быть и невербальным (мимика презрения или отвращения). Это родительское поведение, при котором ребенку не хватает принятия, выражающегося в контейнировании его чувств, человеческого присутствии рядом. И тогда ребенок может чувствовать себя хуже других, но не может объяснить (уже во взрослом состоянии у терапевта) в чем именно. В становлении подростка играет важную роль разочарование в родителях. Если такое разочарование не прожито, то родитель остается идеальной фигурой, по отношению к которому постоянно возникает чувство стыда.
К наиболее частым разновидностям родительского поведения, которые могут вызывать хроническое переживание стыда, относятся:
- отвержение, выражающееся в нежелании иметь дело со столь несовершенным существом, как ребенок;
- постоянное припоминание ситуаций несостоятельности, неудачи;
- унижение в присутствии других людей, пренебрежительное отношение к ребенку;
- явное или скрытое насилие с нарушением границ ребенка (эмоциональных или физических);
- интроецирование родительским стыдом (стыд за происхождение, образ жизни, цвет кожи, собственную ущербность и т.п.);
- сравнение с другими, более успешными детьми, нереалистические ожидания от ребенка и демонстрация разочарования в нем;
- наказание игнорированием и молчанием.
Виды стыда.
В психологии выделяют атрибутивный стыд и стыд экзистенциальный. Атрибутивный стыд касается несоответствующего (условной норме) поведения или отдельных черт личности, которые должны присутствовать у индивида. Экзистенциальный стыд – это стыд, не относящийся к отдельным чертам (в ГТ его называют токсическим). Считается, что он порождается потерей базового доверия и отсутствием любви на первоначальных этапах развития человека, когда он еще не в состоянии различать в себе отдельные черты характера и поведения. При этом ребенок чувствует себя отвергнутым, ненужным и глобально несостоятельным безотносительно к своему поведению и даже мнению о нем других людей.
Психотерапевты нередко сталкиваются с ситуацией, когда клиент не может найти оснований для своего чувства «плохости» и одиночества. Экзистенциальный стыд не специфичен и прерывает контакт с окружением независимо от контекста. Это общая негативная реакция на обнаружение себя для других, при этом субъект чувствует недоверие к поддержке другого и не насыщается положительными оценками со стороны окружающих. Клиенты обнаруживают невероятную изобретательность в самоосуждении и негативных трактовках своих качеств и поступков, неспецифический стыд в этих трактовках нередко приобретает конкретные формы.
В гештальт-терапии выделяют здоровый стыд, поддерживающий контакт с миром и токсический стыд, нарушающий этот контакт. Токсический стыд характеризуется устойчивым переживанием собственной никчемности, недостаточности, несостоятельности, ущербности, неадекватности, неуместности или дефектности. Ситуация, в которой испытывается стыд, сама по себе, нередко воспринимается как неудача, провал, фиаско. Самооценка у индивида с токсическим стыдом неустойчива и зависит от положения дел в данный момент. Окружение в оценках индивида стабильно оказывается более успешным (несмотря на реальные аспекты), а мир становится полем борьбы за успешность (или эффективность) вовне или внутри индивида. Такая ситуация не дает возможности получения поддержки от окружения, и тогда индивид пытается отказаться от зависимости в любви, поддержке и признании. Результатом стыда становится изоляция, при которой миру отдается положительная проекция (успешности и достаточности), а себе достается негативная (дефектности и недостаточности).
Чаще всего стыд возникает в ситуации, в которой присутствуют три фигуры: он сам, стыдящий и свидетель (другие). Но нередко свидетель отчужден и слит со стыдящим или с самим индивидом. В этом случае стыд плохо распознается, поскольку представляет собой исключительно телесные симптомы (это замирание, застывание, остановка дыхания и другие признаки ретрофлексии). В этот момент индивид изолирован и чувствует себя бессильным изменить ситуацию. Являясь регулятором возбуждения, стыд ограничивает или блокирует самовыражение индивида, буквально лишая его дара речи.
В этом смысле действия терапевта должны быть связаны с реабилитацией возбуждения, которое даст энергию для действия, направленного в сторону актуальной потребности. Для того, чтобы ретрофлексированный стыд развернулся в пространстве контакта, должен появиться присутствующий другой. В его чувствах и находится ресурсная эмоция, способствующая проживанию стыда. Мощным ресурсом в этом плане становится терапевтическая группа, в которой участник может узнать о реальных чувствах других людей, обрести более реалистический взгляд на себя и получить ответ на вопрос «Какой я»?
Диагностика стыда в терапевтической сессии.
Подозрительными по стыду являются ситуации застывания (клиент отводит глаза от терапевта, останавливает дыхание, перестает двигаться) и при этом не может идентифицировать неприятное переживание. Терапевт следит за провоцирующими факторами (взгляд на клиента, ожидания терапевта от клиента и клиента от самого себя). Важно понимать, на чем именно основывается реагирование стыдом, чего клиент стыдится, каковы при этом его убеждения, правила или интроекты. Маркерами стыда являются также реакции компенсации (вертикальная карьера, гордость, реакции ярости и т.п.)
П. Корниенко и Н. Миронова (2013) рекомендуют обратить внимание на преодоление изоляции (принятие), которое осуществляется через разворачивание переживания в сторону терапевта и работа с проекцией отвержения:
1. Что ты переживаешь, когда про это рассказываешь? Как тебе рассказать МНЕ об этом?
2. Нет ли у тебя переживания неудобства передо мной? Или опасения, что я могу подумать?
3. Нет ли у тебя ощущения, что у меня могут появиться какие-то чувства к тебе? Важно ли тебе услышать мое отношение к рассказанному тобой?
4. Рассказал ли ты все, что хотел, или остались детали, про которые не очень-то хочется вспоминать [6].
Механизмы формирования стыда с точки зрения теории ГТ: стратегия и тактика работы гештальт-терапевта. Индивидуальная психотерапевтическая работа со стыдом.
Здоровый стыд.
Здоровый стыд – это эмоция, которая необходима для развития индивидуальности и приспособления в обществе, поскольку регулирует поведение человека. Он способствует самопознанию, повышает чувствительность к оценкам других людей (обратная связь), развивает способность оценивать последствия своих поступков. «Чувство стыда, чувство долга, живые порывы совести и правосознания, потребность в красоте и в духовном сорадовании живущему, любовь к Богу и родине - все эти истоки живой духовности в единой и совместной работе создают в человеке те духовные необходимости и невозможности, которым сознание придает форму убеждений, а бессознательное - форму благородного характера. И вот эти духовные необходимости поступать "так-то" и невозможности поступить "иначе" - сообщают единство и определенность личному бытию; они слагают некий духовный уклад, как бы живой костяк личного духа, поддерживающий его строение, его оформленное бытие, сообщающий ему его мощь и державу»[5].
Здоровый стыд возникает в результате несоответствия поведения индивида его же собственным ценностям, относящимся к межличностным взаимодействиям или достижению чего-либо. Мартин Хайдеггер утверждал, что в стыде «бытие изначально стоит на страже своей сущности», что стыд - это «то настраивающее, которое… определяет отнесенность бытия к человеку» [9, 10], подчеркивая важную роль стыда в становлении индивидуальности. Стыд является регулятором аутентичности, эта разновидность стыда может побуждать человека к поведению в соответствии со своими убеждениями и ценностями или их пересмотру. Это ответ на неравенство себе, отказ от своих мыслей и чувств, поведение противоречащее ценностям индивида, что может приводить к потере самоуважения и внутренней целостности. Умеренный здоровый стыд позволяет индивиду быть внимательнее в отношениях с миром, регулируя эти отношения и мотивацию достижения.
Как правило, такая разновидность стыда, или не требует специальной терапевтической работы, или такая работа касается помощи в проживании стыда. Терапевтическая работа может быть сфокусирована на принятии своей ошибки или невозможности что-то сделать в том случае, когда человек поступил так, как сам считает для себя чуждым. Если переживание стыда возникает как реакция на неравенство себе, то восстанавливается оно через проживание стыда (признание себя реального) в присутствии значимого другого. В таком случае стыд является сигналом к изменению. Индивид может регулировать свое поведение без потери базовой автономии, т.е. с чувством собственного достоинства. Позиция терапевта, способствующая проживанию стыда - это принятие, доверие, поддержка реальности, легализация, юмор.
Интересную концепцию стыда выдвигает Бертрам Мюллер: «Стыд – это прерывание идентификации с какой-то новой идентичностью. Он имеет отношение к нашему представлению о себе. Это наше отражение в других. Это то, что я сам вижу в себе глазами других. Это важное чувство при переходе от старой идентичности к новой». Он предлагает возможность работы со стыдом через функцию Personality, как присвоение новой идентичности [8]. Из этой перспективы важно прояснять каким именно видит себя клиент глазами других людей, а дальше создавать условия для того, чтобы клиент мог присваивать подходящие ему части новой идентичности и отвергать неподходящие. Например, Б. Мюллер просит начинающего терапевта сказать вслух в присутствии других людей, что он гештальт-терапевт. Участник семинара произносит эту фразу и, отвечая на вопрос «Как ты при этом себя чувствуешь?», говорит, что ему стыдно и он чувствует себя обманщиком. Мюллер комментирует это таким оьразом «Так все себя чувствуют первые пять лет. Идентичность поначалу искусственна и наполнена стыдом, особенно если индивид выражает ее вовне. Сначала человек «надувает» свое Personality, как художник рисует его. А потом смотрит, как он сможет с этим обходиться. Правда, некоторые забывают его потом «сдуть».
Интроективно-конфлуэнтный механизм формировании стыда.
Испытывать стыд за свое поведение означает принадлежать сообществу и семье. Стыд в этом случае представляет собой феномен принадлежности, а переживание стыда касается ситуаций, в которых индивид ведет себя не в соответствии с принятыми социальными нормами (социальная интроекция). Стыдом также может маркироваться заблокированное (запретное) желание. Эта разновидность стыда побуждает индивида приспосабливаться к обществу и в целом способствует социальному принятию индивида (но на основаниях похожести из-за страха отвержения). Позитивная функция стыда состоит еще и в том, что страх стыда делает человека более чувствительным в отношениях, что может способствовать сближению представителей данного сообщества.
При отсутствии ассимилированного опыта, достаточного для формирования убеждений о себе (как у ребенка или зависимого взрослого), функция личности индивида включает интроецированные представления, сопровождающиеся в социальной ситуации дискомфортными ощущениями, называемыми стыдом (резкое исчезновение опоры, жар или холод, остановка дыхания, застывание, желание немедленно спрятаться, исчезнуть, провалиться сквозь землю). Проекции родительских и иных авторитетных фигур при наличии слабых границ или их отсутствии интроецируются. При этом стыд останавливает возбуждение и, превентивно противодействуя проективному отвержению, делает контакт с потребностью (другим) невозможным.
При этом имеется несколько вариантов формирования стыда:
А. Формирование с помощью пристыживания («тебе не стыдно?», означающее «Ты не такой, каким именно мы хотим тебя видеть!»). Такой механизм обычно включает в себя полярности с включением социально одобряемых или неодобряемых характеристик (трактовок поведения). Трусливый -vs- смелый, тупой -vs- умный, лузер -vs- успешный и т.п. Речь идет о неком нормативном идеале, отличающемся в разных культурах и обществах. В переживании стыда есть отвержение себя под влиянием среды или/и интроекта. В этом случае стыд локален и затрагивает только те ситуации, в которых человек не проявляется ожидаемым для родительской фигуры или общества (а интроективно и для самого себя) образом. Чем больше таких характеристик входит в «интроективно-идеальное Я», тем менее локализован стыд в функции личности. Одним из частых вариантов локального стыда является противоречие между потребностью во признании окружающих и запретом на привлечение внимания (привлекающий внимание в силу своей потребности чувствует за это стыд). Еще один вариант – это интроецирование стыда родителей (социальное происхождение, национальность, нехватка образования). При этом индивид испытывает стыд даже в том случае, если среда не дает ему таких посланий (стыд по поводу национальности).
Для работы с интроецией П. Корниенко и Н. Миронова (2013) рекомендуют:
1. Выяснить, какое проявление клиента воспринимается им как стыдное и проверяет свою гипотезу.
2. Определить каково поле значений клиента (почему стыдно?), важно исчерпать поле значений.
3. Направит интервенции на реабилитацию естественного желания или побуждения (исчерпать поле значений)
4. Интересоваться, как клиент реагирует на это и что меняется в переживаниях клиента
Авторы акцентируют важность паузы 30-60 секунд в коммуникации с клиентом (автоматический ответ клиента в виде усиления стыда) и последующего теплого эмоционального принятия, а также важность припоминания желаний «за несколько секунд до стыда» (обнаружение потребности) [6].
Б. Формирование реакции стыда посредством отвержения - «Не такой!», нередко представляет собой невербализованное послание авторитетной фигуры (презрительный взгляд, унижающее поведение, отказ в принятии). В этом случае нет дифференциации на адекватные и неадекватные контексту действия, нет никакого стандарта ожиданий и четких правил, на которые можно опираться, характерна именно тотальность несоответствия. Поэтому индивид не может ответить на простой вопрос «Не такой – это не какой»? В этом случае он стыдиться не за что-то конкретное, а за базовую дефектность. Это состояние неполноты идентичности, несформированность образа Я, окрашенное собственной неполноценностью и презрением к себе. Отвергаемая часть себя не локальна, а почти равна себе. Стыд характерен для большинства межличностных ситуаций (любое событие ощущается как жизненный провал, разоблачение, синдром самозванца), и даже ситуаций, в которых индивид находится в одиночестве, ощущая себя видимым другому в своем дефекте. Это постоянный, следящий за индивидом, неодобрительный взгляд другого, который клиенты чувствуют сфокусированным на себе (интроецированное неодобрение-отвержение родительской фигурой). Этот взгляд может проецироваться на партнера по общению или оставаться до какого-то момента не приписываемым определенной фигуре. Так один из стыдящихся клиентов внезапно вспоминает, что любящая его мать постоянно напоминала ему в присутствии своих подруг о его несостоятельности и неудачах. В отличие от вины у стыдящегося человека нет возможности исправить ситуацию с помощью конкретного действия.
Одним из вариантов формирования является помещение ребенка в ситуацию заведомой неуспешности. Требования к ребенку и ожидания от него превышают его текущие возможности. При этом, затруднена диагностика стыда, поскольку данный дискомфорт не получает своего названия, а также отсутствует конкретный интроект («не какой»?). Эту разновидность стыда можно также отнести к токсическому стыду.
Одним из механизмов возникновения такого рода токсического стыда является резкий, неожиданный выход из слияния при недостаточной поддержке среды и самоподдержке. По сути можно рассматривать такой опыт как травматическую сепарацию, резкую потерю связанности со значимыми другими без достаточных ресурсов к автономии. Клиенты нередко вспоминают первичные травмирующие события, приведшие к формированию паттерна токсического стыда, как ситуации «вталкивания», «вброшенности», что характеризует внезапность и насильственность возникновения данного опыта. Например, клиентка со страхом публичных выступлений вспоминает ситуацию, когда родители вытолкнули ее на сцену спеть песню, не поинтересовавшись ее готовностью и желанием. Иногда терапевт может «догадаться» и о более раннем, довербальном опыте резкого выхода из слияния, опираясь на собственные фантазии и ощущения. Например, терапевт может «увидеть» за неясными жалобами взрослого клиента плачущего 7-9 месячного ребенка, к которому не подходит мать. Эта фантазия может стать основой для терапевтической интервенции по работе с довербальным травматическим опытом (баюканье, колыбельная).
Индивид, оказавшийся в ситуации резкого выхода из слияния, сталкивается (возможно, субъективно) либо с одиночеством и заброшенностью – в окружающем поле перестают существовать другие люди, либо остается в контакте с определенным образом другого (и соответственно, себя). Однако с этим образом невозможно установить связанность, так как эта фигура транслирует презрение, отвращение, осуждение и тому подобное. В любом случае стыд будет чувством, которое возникает в месте этого «разрыва» и потенциально несет в себе две тенденции: желание уйти (спрятаться, провалиться сквозь землю, свернуться и т.п.) и желание восстановить контакт с другим человеком, но ни одна из этих тенденций не может реализоваться полностью.
Следовательно, одна из терапевтических задач, в таком случае, состоит в помощи клиенту восстановить (иногда сначала в фантазии) возможность быть связанным с другим человеком, который не является стыдящей фигурой, и возможность ассимилировать этот опыт присутствия доброжелательного другого, включив его в функцию Personality. Таким образом, может быть создана база для формирования более устойчивой идентичности и автономии. Стратегически это могут быть любые действия терапевта направленные на включение реального другого (себя самого со своими актуальными чувствами) в стыдную для клиента ситуацию (вместо изоляции или негативной проекции на другого). Терапевт может попросить клиента посмотреть на него, пофантазировать о его чувствах, сказать что-то о своих реакциях и т.д. Важно помнить, что это достаточно длительный процесс, порой занимающий большое количество встреч и здесь не стоит торопиться.
«Дырка» в функции личности клиента может быть заполнена представлениями о себе, которые являются результатом ассимиляции опыта в процессе долговременной кропотливой терапевтической работы над самыми разнообразными социальными ситуациями (в том числе взаимодействия с терапевтом). Этому будет способствовать опора на реальные достижения клиента и продукты его деятельности. Кроме того в работе с токсическим стыдом имеет значение присвоение позитивного опыта клиентом (мое) и отвержение интроектов (не мое). Периодически работа с клиентом касается завершения незавершенных ситуаций, в которых клиент остался неспособным сделать то, чего от него ожидали.
Проективный механизм формирования стыда.
Проективный стыд связан также с наличием интроектов, но пристыживание проецируется на других определенных людей, несущих для индивида признаки авторитетной фигуры. В их присутствии появляются признаки стыда - замирание в теле, сбой в дыхании, желание уйти из ситуации. Нередко на таких людей проецируется отвержение, которого в реальности не существует. Работа с проективным стыдом связана с предоставлением клиенту обратной связи от терапевта, а также стратегически направлена на формирование собственного взгляда на себя и ситуации (сепарация).
Ретрофлексивный механизм формирования стыда.
Любой вид стыда несет в себе признаки ретрофлексии (остановка энергии). Возможными последствием является соматизация, например панические атаки (предположительно это разрядка накопленного неосознаваемого стыда). При ретрофлексированном стыде (стыдно перед собой) важно развернуть ретрофлексию и обнаружить фигуру, транслирующую стандарты поведения или качеств. В этом случае становится возможным формирование способности клиента к отвержению чуждых интроектов («сбросить с себя чужих крокодильчиков»), трактовок ситуации и постепенное восстановление личных границ со снижением проницаемости для проекций. В терапии это может выглядеть, как способность отказать или способность разочаровать другого человека без потери собственной идентичности («такой какой есть»). Обратная связь терапевта (группы) по поводу подобных ситуаций и поведения в них восстанавливает связь с другими людьми, необходимую для проживания стыда.
Особенности групповой работы со стыдом: позиция группового терапевта.
Переживание стыда нередко возникает в групповой ситуации, когда участник группы хочет рассказать о себе и своей жизненной ситуации. Если переживание стыда становится доступным участнику, и он рискует вынести свой рассказ в группу (обычно такой участник выглядит изолированным, погруженным в себя), групповой терапевт оценивает безопасность ситуации или останавливает его рассказ, если оценивает ситуацию как небезопасную. Это целиком и полностью ответственность группового терапевта.
В этом случае всегда возникает вопрос об адекватности, уместности и своевременности такого самопредъявления. Если оно возникает слишком рано (когда не обеспечена базовая безопасность), группа может потерять такого участника в результате усиления стыда и тенденции к изоляции. Терапевт проверяет (насколько может) достаточно ли участник учитывает свои риски. Ключевым аспектом этого процесса является поиск того, за что участник чувствует стыд (чувство, намерение, желание, которое он пытается скрыть от других) и проживание стыда в условиях эмоционального принятия.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Боголюбова О. Н., Киселева Е. В. Переживание стыда: качественный анализ нарративов /Вестник СПбГУ. Сер. 12. – 2015.- Вып. 1.- С. 38-52.
2. Горнаева С.В. Вина и стыд в контексте психологической регуляции социального поведения личности //Мир науки, культуры, образования. – 2012. - №2(33). – С. 47-48.
3. Долгов Ю.Н. Вина и стыд как социальные чувства // Личность, семья и общество: вопросы педагогики и психологи / Сб. статей междунар науч-практ конф. №10)34) – Новосибирск: СИБАК, 2013.- С.167-174.
4. Изард К. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2000. - 464 с.
5. И.А. Ильин О сопротивлении злу силою — Берлин, 1925. — 221 с.
6. Корниенко П., Миронова Н. Психотерапевтическая работа со стыдом и виной: психические механизмы и психодраматические варианты работы, Материалы 10-й Московской психодраматической конференции, 2013. – [Электронный ресурс] - http://pavel-kornienko.ru/articles/psychotherapy-of-shame-and-guilt
7. Мелкая М. Стыд как онтологическое чувство. Вопрос о стыде на стыке философии и психотерапии Сборник научных статей и рабочих материалов к докладам участников II Международной конференции «Философия и психотерапия». Под редакцией С.М. Бабина, В.В. Андрюшина, И.Г. Глуховой. Научное издание. СПб: издательство «Анатолия» 2014. - 232с.
8. Пугач Н. «Размышления после семинара Бертрама Мюллера» // Электронный ресурс: http://pugatch.ru/anonsy/blog/bertram.html
9. Хайдеггер М. Парменид. Санкт-Петербург: Владимир Даль, 2009.
10. Хайдеггер М. Цолликоновские семинары, Вильнюс: Европейский гуманитарный университет, 2012.
11. Якоби М. Стыд и истоки самоуважения. М.: Институт аналитической психологии, 2001.
12. Budden A. The role of shame in posttraumatic stress disorder: a proposal for a socio-emotional model for DSM-V // Social Science and Medicine. - 2009. - № 69. - P. 1032–1039.
13. Matos M., Pinto-Gouveia J. Shame as a traumatic memory //Clinical Psychology and Psychotherapy. - 2010. - №17. - P. 299–312.
14. Pinto-Gouveia J., Matos M. Can shame memories become a key to identity? The centrality of shame memory predicts psychopathology //Applied Cognitive Psychology. - 2011. - №25. - P. 281–290.
15. Silfver M. Coping with guilt and shame: a narrative approach //Journal of Moral Education. - 2007. – Vol.36,№2. - P. 169–183.
16. Tangney J. P., Dearing R. L. Shame and Guilt. New York: Guilford, 2002. - 272 p.