Может это всё же не «Пни Меня»: Транзактный анализ и Шизоидное расстройство личности.
Карла Хаймовиц (Carla Haimowitz)
Maybe it’s not “Kick me” after all:
Transactional analysis and Schizoid Personality Disorder
TAJ Vol. 30 № 1. January 2000
Перевод – Котляров Дмитрий
Краткий обзор
Анализ транзакций направлен на, то чтобы помочь индивидам выявить и изменить, принятые осознанно, решения, особенно те, которые уже не выполняют своих функций. Но может ли транзактный анализ помочь изменить неосознаваемые решения, относящиеся к стилю взаимодействия, который так искусен, столь эго-синтоничен и так привычен для человека, что его изменение кажется для него немыслимым и пугающим? В этой статье предполагается, что личностные расстройства можно рассматривать как искажённое мировоззрение, а транзактный анализ – анализ транзакций между терапевтом и клиентом, между клиентами (в групповой терапии) и внутри клиента (в индивидуальной терапии) - как полезный подход для выявления и исправления этого искажения.
___________________________
Изменение хронических не поддающихся адаптации паттернов и сценариев долгое время было целью транзактного анализа. Недавно в статьях в Транзактноаналитическом журнале (TAJ) была поднята дискуссия о том, как лучше всего использовать транзактный анализ для того, чтобы помочь изменить сценарий, основанный на личностном расстройстве (Ледерер, 1998). Это та область, где наблюдается основное сходство между транзактным анализом, Британской и Американской школой объектных отношений. Эти общие взгляды начали исследоваться в последних статьях TAJ и в рецензии на книгу Мастерсона (1998), где описывался его подход к излечению людей с личностными расстройствами. Эта статья продолжает поднятую дискуссию, исследуя применение транзактного анализа в работе с личностями с шизоидным расстройством личности. В ней (1) определяется шизоидное расстройство личности, (2) выдвигается гипотеза об адаптивных функциях шизоидного расстройства личности, (3) описываются варианты лечения.
(Отдельная благодарность многочисленным людям, которые столь убедительно делились своими драгоценными переживаниями со мной во время терапии. Люди, описанные в случаях из практики, не являются конкретными личностями, а представляют собой комбинацию из нескольких клиентов. Также я хочу выразить мою признательность доктору Кэну Шейдеру и его консультационной группе, которые в течение нескольких лет помогали мне в применении теории Мастерсона)
Определение шизоидного расстройства личности
Все личностные расстройства можно рассматривать как недостаток у человека в ощущении своего «Я» - т.е. слабость в структуре и функционировании своего переживания себя, каким человек есть на самом деле. Или же недостаток в интеграции Родительского, Взрослого и Детского эгосостояний. Личностное расстройство является сценарием, который препятствует ощущению своего собственного Свободного Ребёнка. Индивиды с личностными расстройствами часто не отдают себе отчёт в том, что они думают, чувствуют и какие потребности переживают. Их восприятие других людей столь деформировано, что им очень трудно понять чего же они хотят от других и что им следует давать людям. Другими словами, они испытывают значительные трудности в установлении честных, аутентичных и равных взаимоотношений.
При личностном расстройстве человек, кажется, не способен к психологическому благополучию и избегает пачкать руки на психологическом уровне. Личностное расстройство это системная адаптация, развивающаяся в течение детства и укрепляющаяся в зрелости. (Американская психиатрическая Ассоциация, 1994, стр. 63). Наиболее пораженным при расстройстве личности является Детское Эго-состояние. Родитель в Ребёнке (Р¹) и Взрослый в Ребёнке (В¹) маскируют или защищают Ребёнка в Ребёнке (Д¹). У некоторых людей, страдающих от личностных расстройств, эта попытка самозащиты является неуместной и неэффективной.
Поскольку большинство сценарных решений при личностных расстройствах принимаются до пяти лет, клинической задачей будет перенос довербального материала в вербальный мир психотерапии. Глубинные, ранние искажения гораздо сложнее исправить, чем принятые решения в детстве или зрелости, возникшие в результате какого-либо кризиса. Несмотря на всю их травматичность, решения, возникшие в течение вербального периода, всё же не лежат в основе рабочего стиля (way of operating) и стиля взаимодействия с другими.
Источники и адаптивные функции личностных расстройств
Изолированность Свободного Ребёнка от других эго-состояний в теории объектных отношений обычно описывается как «расщепление», «раскалывание» (splitting). Например, Кернберг (1984) писал, что расщепление это «эмоциональный разрыв, который защищает [человека] от беспокойства и чувства вины» (стр.284). В сущности, Адаптивный Ребёнок Берна соответствует фальшивому «Я» Винникота (1950/1958).
Во время расщепления происходит разъединение глубинного представления человека о себе самом, которое связано с процессом приспособления к окружающей среде; другими словами происходит расщепление на Свободного и Адаптивного Ребёнка. Личностное расстройство это набор способов, которым мы обучаемся или решаем использовать для того, чтобы обманывать самих себя. Происходит отбор и усиление определённых переживаний своего «Я», которые направлены на удовлетворение потребностей и желаний другого человека (фальшивое «Я» и Адаптивный Ребёнок), хотя они могут не совпадать с переживаниями своего «Я», которые обусловлены внутренними целями (настоящее «Я» или Свободный Ребёнок).
Штерн (1985) обстоятельно описал транзакции между младенцем и человеком, который о нём заботится. Он использовал термин «настройка» (стр. 138) для того, чтобы описать процесс, в котором транзакции между Ребёнком младенца Ребёнком и человеком, который за ним ухаживает, являются параллельными. Пересекающиеся транзакции он называл «ошибочной настройкой» (misattunement) (стр.148-149). Те аспекты младенческих и детских переживаний, к которым отсутствовала настройка или же она была ошибочной, впоследствии становятся для ребёнка не распознаваемыми. Например, если гневу, болезненным ощущениям, печали, голоду или возбуждению не придавалось значения, то ребёнок будет не способен опознать эти ощущения внутри себя. Согласно Штерну, процесс расщепления начинается в результате избирательной настройки, ошибочной настройки или полного отсутствия настройки со стороны человека. который ухаживает за ребёнком (т.е преобладание пересекающихся транзакций над параллельными). Когда ребёнок вслушивается в слова, где-то после 2-х лет, то язык помогает закрепить произошедшее расщепление и его фальшивому «Я» или Адаптивному Ребёнку, демонстрируется, что слова обладают привилегированным статусом (например, «Разве это не смешно?» когда ребёнок не видит ничего весёлого, или «Разве это не восхитительно?», когда он не находит это приятным). Индивиды, страдающие от личностных расстройств, в сущности, страдают от неспособности обнаружить своего Ребёнка и деконтаминировать своего Взрослого от Родительских предубеждений и Детских страхов и фантазий.
Большинство клинических терапевтов убеждено в том, что индивиды с шизоидным личностным расстройством не заинтересованы в близости с другими людьми и не приходят в терапию, поскольку интимность, которая необходима для терапевтического процесса, для них очень некомфортна. По сути, человек с шизоидным расстройством личности более всего беспокоится о расстоянии, которое будет между ним и другим человеком.
Человек с шизоидным расстройством «Я», находясь в небезопасном для него мире, где нет ни одного человека, на которого он мог бы положиться, придумал способы, с помощью которых он может присоединяться к другим людям. Индивид, страдающий от этого расстройства, сильно поглощён вопросом о том, как близко или как далеко ему следует быть с другими людьми, и принял определённые сценарные решения, которые он использует на психологическом уровне, во взаимодействии с другими.
Люди, которые в детстве ухаживали за этими индивидами, часто были непостоянными, эксцентричными, непредсказуемыми и являли собой опасность для ребёнка. Единственным способом избежать негативных поглаживаний для них было утаивание Свободного Ребёнка, жаждущего, как и все, физических и эмоциональных поглаживаний и создание Адаптивного Ребёнка, который не проявлял бы этого желания.
Варианты лечения
В следующей короткой выдержке идёт речь о пациенте имеющим посттравматичное стрессовое расстройство и шизоидное личностное расстройство. Клиент СЦ, двадцати лет, приехал на первую сессию на мотоцикле «Харлей Дэвидсон», одетый во всё чёрное. СЦ приглашал других почувствовать его страх: Надпись на его черной футболке гласила «В жопу весь мир». Все мои соседи по офису занервничали, когда СЦ, ревя своим мотоциклом, подъехал на стоянку. Выглядел он устрашающе – с головы до ног весь в чёрной одежде из кожи, унизанной металлическими шипами, в чёрной шляпе и с огромной бородой. Но правда заключалась в том, что он боялся самого себя. СЦ засыпал только с включённым светом, лицом к двери и с заряженными пистолетами под подушкой. Когда СЦ был ребёнком, его мать пыталась задушить его (старшая сестра помешала этому).
СЦ страдает от шизоидного расстройства личности, имеющего следующие симптомы. Несмотря на то, что он вовремя приходит на сессии СЦ не позволяет себе много говорить. Большинство сессий с ним отличается длительными пятиминутными паузами между его фразами. Терапевт ощущает себя садистом, пытающимся «разговорить» СЦ (это служит примером того, как терапевт, отслеживая свои внутренние бессознательные процессы и конфликты, может исследовать своего клиента). Однажды СЦ очень долгое время оставался молчаливым. Вместо того, чтобы пытаться подталкивать его к разговору или «пинать» его за молчание, терапевт просто сказала "Я заметила, что прошло пять минут с тех пор как вы последний раз говорили. Я думаю, что вы прикладываете значительные усилия, чтобы добираться сюда (он жил в соседнем городе) и изучать себя, но также мне кажется, что вы, пытаетесь не сильно раскрываться и поэтому молчите». Терапевт искренне продемонстрировала, что отказывается от составления плана сессии для СЦ. Когда это произошло, и терапевт просто прокомментировала его молчание, СЦ почувствовал себя в безопасности. Через двадцать минут он нарушил тишину и начал раскрываться, в первый раз. СЦ рассказал о том, как ему досаждала его сестра и её подруги. Каким-то образом он почувствовал, что терапевт воспринимает его как «ОК», независимо от того говорит он или нет, и это дало ему ощущение своей защищённости – защищённости от необходимости подстраиваться под чьи-то планы. Благодаря наличию защиты, СЦ поделился с терапевтом своим сильным желанием быть более близким к себе и к ней. Своим молчанием он демонстрировал стремление защитить себя от боли неприятия или физической боли – дискомфорта, который он испытывал. Терапевт почувствовал этот дискомфорт и сумел совладать с ним, используя транзакцию «Я-ОК, ты-ОК», которая помогла ослабить боль СЦ, так что он смог продолжать оставаться в контакте.
Другая клиентка, также страдающая от шизоидного расстройства личности, недавно обнаружила, что, пересматривая некоторые телевизионные шоу, она чувствует себя очень комфортно. После тяжелого трудового или учебного дня, она поскорей торопиться домой для того, чтобы посмотреть одночасовые шоу, большинство из которых она видела уже много раз. Клиентка и терапевт предположили, что эти шоу являются для неё столь успокоительными, поскольку они все ей знакомы и что, просматривая их, клиентке ничего не надо делать – не надо ни с кем общаться, не надо готовиться к учёбе или выполнять домашнюю работу.
Но также в этих шоу может присутствовать ещё один успокаивающий элемент, описанный нейролингвистическими программистами несколько лет назад. В этих телевизионных шоу, демонстрируется группа людей – семья, например, - которая столкнулась с некоторой проблемой, моральной дилеммой, конфликтом или недоразумением, а затем, после нескольких попыток и неудач, проблема разрешается. Поскольку, разыгранная актёрами, проблема становится разрешённой, то аудитория, смотрящая шоу испытывает облегчение – возможно не только от напряжения, вызванного шоу, а также от напряжения, которое вызвано их собственными проблемами. Это не просто мыслительное осознание (т.е. «Если он разрешил свой конфликт с дочерью, то я тоже могу»), а нечто большее (т.е. «Боль можно терпеть. Проблемы решаемы»). Это существенная деталь, о которой стоит упомянуть, поскольку транзактные аналитики могут выполнять похожую функцию когда «впитывают» в себя боль клиента и реагируют таким образом, чтобы клиент мог увидеть, что он может справиться со своими чувствами.
Например, клиентка зашла в кабинет терапевта (это не была её первая сессия) и сразу же возмутилась: «Как вы можете жить с такой отвратительной дверью? Я иногда удивляюсь, как я могу ходить к терапевту, у которого такая безобразная дверь!». Дверь терапевта не была ни красивой, ни ужасной. Это была обыкновенная деревянная дверь, с приветливой надписью, с колокольчиком и несколькими цветами рядом с ней. Терапевт была несколько удивлена недовольством клиентки, но не проявила много эмоций. В одно мгновение она оценила критику, переварила её и ответила, особо не раздумывая: «Дверь не является для меня главным приоритетом». В конце сессии клиентка призналась, что её мать в течение многих лет третировала её относительно двери, в которую входили её клиенты и сейчас, она, будучи уже клиенткой, теперь знает, как парировать критические замечания своей матери.
В другом случае речь идёт о шестнадцатилетней Лиле, получившей повреждение мозга в результате дорожного транспортного происшествия, когда ей было шесть лет. Несмотря на то, что она имела когнитивные навыки на уровне восьмилетнего ребёнка, её потребность в любви со стороны мужчин была огромной. Лила описала массу своих парней, однако таким образом, что терапевт не могла проследить за ходом событий, а затем стала ощущать недовольство и удивление: «О ком она сейчас рассказывает? Когда и где это происходило?». Иногда Лила, выдавала желаемое за действительное, а затем тихо добавляла: «Психология», что значило «Одурачила тебя». В конце концов, терапевт поняла: эти глупые чувства, недоступные для понимания Лилы, являются частью её внутреннего опыта. Лила, таким образом, пытается показать терапевту, что она чувствует и хочет посмотреть, как терапевт справится с этим затруднительным положением. Терапевт сказала: «Понимаешь, я очень стараюсь тебя понять, но, несмотря на мои старания, я всё равно не достаточно понимаю о том, что ты рассказываешь». В сущности, Родитель терапевта сказал следующее: «Нормально просить о помощи. Ты – ОК даже если ты сбита с толку». После этого аспекты жизни Лилы стали постепенно проясняться. Лила была понята.