“Ты моя Джульетта!” - восторженно восклицает он. Я стою на ступеньках, ведущих к подъездной двери, он - под перилами, получается, как будто и в самом деле он - мой Ромео, а я - его Джульетта, я на балконе, он под ним. Разница лишь в том, что сейчас зима, середина января или февраль, сугробы мохнатые, пушистые, почти по пояс нам.
Снег танцует медленный вальс в фонарном желто-оранжевом свете, и так счастливо нам быть вместе сейчас. До этой минуты мы еще не целовались, мы только вчера (или сегодня утром?) обрели друг друга, признавшись в любви - он - мне, я - ему. Купаемся в минутах счастья и предвкушаем счастье еще большее, такое огромное и вечное как будто...
Мы пишем письма друг другу каждый день - и все равно, что живем через три дома, пишем письма и передаем друг другу в запечатанных конвертах. Потому что вечером, когда уже пора быть дома и только-только я закрываю за ним дверь, как уже обрушивается тоска и отчаяние: “Как долго ждать следующего дня!!!”.
И все такое преувеличенное и в превосходной форме. Он - САМЫЙ, ожидание - НЕВЫНОСИМОЕ, радость встречи - ОШЕЛОМЛЯЮЩАЯ. Все так БЕСКОНЕЧНО и эти “я тебя люблю” невыносимо сладкие... Говорит какую-нибудь белиберду на тарабарском языке: “Знаешь, как это переводится?” - “Нет..?”- всерьез воспринимаю я. “Я тебя люблю!”. Улыбки, улыбки, сияющие глаза, время вдруг остановилось, как будто нам его кто-то милостиво подарил на эти месяцы и годы.
Мы расставались не более, чем до следующего дня, как вдруг наступил момент, и мне пришлось уехать в деревню на целые выходные. Лицо мое выражало очевидно и бесповоротно безграничную тоску и безразличие ко всему происходящему. Настолько я в это погружена, что не верю своим глазам, когда вижу ЕГО у ворот дома... Что? Как?! ТЫ ЗДЕСЬ?!!! И все, и разлука - уже не разлука, потому что всего лишь до следующего дня, а потом...
Мы болтаем обо всем на свете, гуляем по городу, взявшись за руки, не видим ничего и никого вокруг, каждая минута наедине - это волшебная сказка как будто. Все можно вдвоем, не нужно прятаться и скрываться, все истинно и искренне. И я не боюсь казаться стеснительной, взахлеб рассказываю о своем детстве, а он мне - о своем.
Он - мне: “Я так не хочу тебя потерять. Вот как было бы здорово, если бы ты была моя сестра, мы бы тогда НАВСЕГДА были вместе”.
“Пожалуйста, не бросай меня” - со слезами на глазах сказал он тогда, и я про себя решила - я буду с тобой всегда.
Летом вдруг разразилась беда. Он уезжает на целую вечность, совсем уезжает, на целый месяц или больше. А мне поступать в институт. Безумными от слез глазами я провожала его поезд, он стоял на подножке с мрачным лицом, но поезд все же уехал, и я осталась одна в это страшное лето.
Все мои внутренности превратились в тикающие часы-будильник. Иду по улице, солнце, июль, лето, тик-тик-тик, собака, море, тик-тик-тик, учу стихи к экзамену по литературе, тик-тик-тик, “Даме - водку? Только чистый спирт!”, тик-тик-тик, утром в ржаном закуте, где златятся... Есенин... тик-тик-тик-тик...Каждый день - письма. Письма стали моей жизнью. Пишу, рисую, вырезаю, плачу, бегом на почту, конверт, марка, отправляю.... Тогда не было мобильников и повсеместного интернета. Только обычные телефоны и обычная почта.
Первое, второе, третье, четвертое, тик-тик-тик, пятое, шестое, седьмое, вот уже должен прийти ответ на первое, потом на второе.... Нет ответа. Ни одного письма. За две с половиной недели. Страшное отчаяние и склизкий холодный червяк в животе. Нет ответа.
Двадцать дней шло от него первое письмо. К моменту его получения я находилась в глубокой депрессии и страхе по поводу того, что же с ним случилось, но держалась из-за экзаменов.
А потом он, по-моему, позвонил мне. По домашнему телефону.
И написал в следующем письме.
Здравствуй, Настенька.
Миленькая Настенька. Как же я рад был услышать твой голос! Как хорошо, что ты улыбалась, когда говорила: «Здравствуйте». Знаешь, я мог бы сразу положить трубку, так как все, на что надеялся, свершилось, сразу стало так хорошо. Я прожил в этом месяце только десять минут без тоски. Только сейчас понял это. Грусть сопровождает, идет рядом туда, куда идешь ты, и ты привыкаешь к ее обществу и перестаешь замечать. Но это до тех пор, пока ты не услышишь улыбчивое «Здравствуйте». Я так обрадовался, что почти до слез. Я уже не знаю, что писать. Просто УРА!
Настенька! НАСТЕНЬКА!
Я пишу и кричу внутренне!
Но, вместе с этой радостью, я и очень расстроился. Представляю себе, как ты себя чувствовала эти 20 дней. Ни одного письма, ни одного звонка. Ужас! Ты, наверное, начала во мне разочаровываться, да?
Мне безумно жаль, что так вышло. Хоть йота успокоения мне приходила от того, что я часто писал письма, поддерживал тебя в них, талисманчик выслал. Я ведь так хотел быть с тобой рядом не только в душе, но и хотя бы в письмах, в осязаемой форме. Я ткал письма, чтобы чуточку скрасить твою грусть. Знаю, как ты их ждала. Ты каждый раз подходя к дому концентрировалась в мыслях на ящике. Ты с надеждой с первых шагов в подъезде смотрела туда. А там каждый раз пусто. Ужас! Ты ведь так любишь получать письма. Я ведь так хотел сделать тебе приятное.
Теперь получается, что я действительно бросил тебя.
Я их отправлял через день. Веришь? Вот вчера отправил и сегодня вечером хотел писать, чтобы завтра-послезавтра отправить. Елки-палки! Материться хочется! Это предательство надежд моих и твоих! Очень жаль.
Это предательство надежд моих и твоих. Да, так было.
Давно уж развеян пепел этих писем и этих отношений по ветру Крымскому на Черном море. Давно уж. Давно уж перегорело.
Я не смогла - не смогла быть доброй, заботливой, нежной, ласковой - настолько, насколько должна быть такой женщина, чтобы сохранять отношения, чтобы отношения расцветали с каждым годом.
Я же была - я ЖИЛА - только его жизнь, я глядела в рот ему, ловила каждое слово, неотступно следовала за ним, устраивала сцены каждый раз, как что-то было не по-моему. Хотя мне не казались эти моменты именно “сценами”, просто мне было обидно, думала я, я же не умею скрывать ничего - и все свои обиды - почвенные и беспочвенные - обрушивала на него.
Один вечер в месяц провести с друзьями? Я страшно расстраивалась и говорила, что мы и так мало времени бываем вместе (каждый день...).
Не предупредить меня о своих планах на вечер? Пойти в магазин без меня и купить себе там рубашку? Расстройство и слезы.
Мне было семнадцать, ему девятнадцать. У меня не было мудрости, у него было много терпения. Терпения его хватило на пять с лишним лет. Хотя пчелиные зудения по поводу “что-то не так” начались уже на четвертом году отношений, правда, смутно. Как потом выяснилось - или не выяснилось, а только я увидела отблески истинного - я вовсе его плохо знала. Была поглощена собой и своими переживаниями.
Я навязывалась и причиняла помощь и добро, считая, что ему это нужно и что ему так хорошо. Видимо, такое мое поведение перекрыло ему кислород. Но все может быть и так, что мы нужны были друг другу только на этот период.
Еще до того, как встретить свою жену, он сказал мне, что нужно расстаться. Тогда я не поверила. А через месяц он встретил ее.
На самом деле, у мужчин все происходит быстро. Если отношения тянутся в неопределенности, то это не его женщина, видимо. Мужчина очень тонко и чутко выхватывает из всей толпы женщин ту, которая станет его женой и матерью его детей. И даже он может быть с ней еще и словом не обмолвился, но уверенность ведет его к ней. Так случилось и у него.
Раз перед Богом друг другу обещаны, то и дитя родится в любви. Значит, завещано. Значит, решенное. И уж обвенчаны до земли.
Интересно, если бы Ромео и Джульетта остались живы, что было бы дальше?
