Я от тебя сбегу…
Ей было 25, когда она стала мамой. Сердце ее было переполнено любовью к тому маленькому чуду, которое она крепко сжимала в своих объятиях. Казалось, что вот теперь ее жизнь наполнится смыслом, вот теперь она будет счастлива, вот теперь вся ее боль будет «сожжена» любовью к ребенку. И начнется новая жизнь…
Она была очень ответственной. Она мечтала о ребенке еще до того момента, как забеременела. Когда, наконец, тест показал заветные две полоски, радости ее не было предела. Всю беременность она чутко заботилась о себе, исправно посещала всех врачей, сдавала все анализы, для нее было все самое лучшее. Она слушала гармонизирующую музыку, много отдыхала, читала, и всячески старалась оградить себя от лишнего стресса. Она активно изучала медицинскую литературу и была в курсе всего, что происходило внутри нее. И рожала она в самом престижном родильном доме в городе.
Роды прошли великолепно, как по книжке. Она была неимоверно горда собой!
Наконец, МАЛЫШ появился…В первую ночь они были не вместе, она в своей палате, приходила в себя, малыш же был в детской. Она знала, что он там, она чувствовала, что он ждет ее, но, почему-то, она не нашла в себе силы пойти к нему.
Утром она с ним «познакомилась»… Ее маленький малыш, он так прекрасен, беззащитен и... ОПАСЕН. Страх свой она предпочла не заметить.
Через 7 дней их выписали. Было столько радости и ожиданий, их приехала встречать вся большая семья. Ее посадили на заднее сиденье автомобиля, малыш был на руках. Вдруг ее обуял жуткий страх, она готова была закричать: «Я не хочу домой, я так боюсь своей новой жизни!!!». Но разве могла она себе это позволить?! Не могла, она же собиралась стать идеальной мамой!
Они приехали домой, и началась та самая долгожданная новая жизнь. Теперь малыш был всегда, и они не разлучались первые 3 месяца. Колики, бессонные ночи, мокрые подгузники. Он стал улыбаться и говорить «агу». Он научился крепко держать головку и переворачиваться со спины на живот. Все шло по плану! Она была очень заботливой, внимательной, хорошей, до такой степени, что практически совсем не замечала саму себя, свои страхи и опасения, и странную, непонятно откуда взявшуюся, тоску.
На четвертом месяце его жизни невыносимость материнства, наконец, заставила ее отлучиться, но только совсем ненадолго. Они с его папой поехали в ближайший магазин. Когда они отъехали от дома на каких-то 500 метров, на нее обрушилось чувство вины за то, что она его «оставила»! Ее сердце разрывалось на мельчайшие кусочки, у нее перехватывало дыхание... В глубине души она злилась за это на малыша. Но и это она предпочитала не заметить.
К его шести месяцам необъяснимая внутренняя тоска не покидала ее уже практически никогда. В те моменты, когда малыш приближался к ней, тоска усиливалась во сто крат. Она металась между своим материнским инстинктом и отчаянным желанием освободиться от тоски.
Если с чувством вины она еще хоть как-то могла справляться, то с болью и тоской, вызванными его появлением, совладать уже было практически невозможно. Она все чаще стала практиковать убегание от малыша, с каждым разом она отстранялась все дальше и дальше. Материнство все больше и больше разочаровывало и тяготило ее. Как признаться самой себе, что не справилась?
И тогда она придумала себе новую учебу, на которую ей непременно нужно было пойти, и отложить которую было невозможно. Туда она окончательно сбежала, когда ему исполнилось целых двенадцать месяцев. Теперь они виделись совсем редко.
……………………………………………………………
Давно, в детстве, она придумала себе образ идеальной мамы. Ту, которая никогда не предает, которая всегда близка и добра, которая всегда на твоей стороне. Ту, которой у нее никогда не было. Она искренне планировала стать именно такой мамой, потому что никак не могла допустить, чтобы ее малыш испытал боль, подобную той, что была у нее в детстве. Но она проиграла. На нее навалилась вся ее собственная детская обделенность и недолюбленность, все то, что она так долго мастерски от себя прятала.
Это потом она узнала, что подобное состояние называется послеродовой депрессией. И малыш, конечно, ни в чем не виноват! Просто ей так сложно было любить его, потому что в сердце было слишком много боли и обид из собственного детства. И именно ЭТОЙ встречи с болью она боялась, сидя на заднем сидении автомобиля, в день выписки из родильного дома.
Она так долго занималась самобичеванием. Она так сильно ругала себя за то, что не была рядом с ним! Откуда ей было знать, что это был лишь отчаянный способ защитить в первую очередь малыша?! Ее внутренние противоречия были настолько велики и непереносимы, что подсознательно она никак не могла допустить встречи малыша с ними. И она выбрала наименьшее зло – она сбежала…
Это потом были 2 года непрерывной психотерапии, где она училась принимать себя, где залечивала свои детские раны, где училась слушать и доверять себе. Постепенно она разрешила себе быть неидеальной. Со временем ей стало легче брать свою родительскую власть, выдерживать его настойчивые попытки внедриться в ее границы и не выпадать при этом в аффект. Конечно, чувство вины ее не покинуло до конца, но она научилась выдерживать себя в этом состоянии, а не прятать или подавлять эту негативную эмоцию. И самое главное, она освободилась от жесточайших ожиданий от самой себя, теперь она имеет право на ошибки, теперь она уже не хочет быть идеальной мамой. Теперь она ПРОСТО мама…
Они могут дружить, а могут быть в ссоре, и даже «рычать» друг на друга.
Ей совсем несложно признавать свои ошибки и просить у него прощение.
Она может быть уставшей и не захотеть проводить время с ним.
Она может позволить себе быть слабой и не со всем справляться в сложной науке материнства, и тогда малыш сам «рассказывает» ей как его нужно любить, а она с интересом учится у него.
Он может обижаться на нее и даже иногда ее не любить.
Она может быть в курсе его дел, но при этом у него могут быть свои собственные секреты.
И еще много-много разных МОЖНО…. В их отношениях теперь много эмоциональной близости и творчества, доверия и радости. Теперь она научилась поддерживать саму себя, и поэтому ее малышу так легко опираться на свою маму. Пусть, все далеко не идеально, но теперь она творит свое материнство не по идиллическим меркам израненного сердца, а в соотношении с нуждами и потребностями ее чудного малыша. Она внутренне свободна, и поэтому так сильно любит его.
