Я – ретранслятор

Интервью с Михаилом Горевым проходило радостно и бодро сначала в гримерке, а затем в театральном буфете. Актер много шутил, активно двигался, жестикулировал и всем своим видом напоминал эдакого эксцентричного, обаятельного бэтменовского Джокера с Малой Бронной.
 
Биография

Михаил Горевой родился 19 мая 1965 года в Москве.

1987 – окончил актерский факультет Школы-студии МХАТ.

1987–1989 – служил в молодежном театре-студии «Современник-2» под руководством своего однокурсника Михаила Ефремова при Московском государственном театре «Современник».

1989–1991 – актер Московского академического театра имени Владимира Маяковского.

1990-е – вместе с женой и маленьким сыном отправился в США, где работал и официантом в рыбном ресторане, и таксистом, и развозчиком пиццы, и переводчиком, и, конечно, актером. Со временем начал преподавать в Бостоне по методике системы Станиславского.

1996 – основал собственный театр «Фабрика театральных событий».

 

Михаил, вас интересует психология?

Она накрепко связана с моей профессией. Я универсальный солдат российского театра и кино: режиссер, актер, продюсер, педагог – что угодно. Когда ставишь спектакль, основная задача – разобраться в мотивациях персонажа. Сделать героя не плохим или хорошим, не злым или добрым, а просто живым.

И неоднозначным…

Да. Меня в шутку называют «международный злодей Российской Федерации». Так уж повелось, что я играю злодеев и маньяков. Героев-любовников, постельных сцен, поцелуев мне, как правило, не поручают. Зато если нужно кого-нибудь убить с особой жесткостью, «качественно» изнасиловать – это ко мне.

Я читал Фрейда, Юнга. Любопытно. Но подобные психологические знания для работы я получаю напрямую от мироздания. Каждый человек для чего-то предназначен. Нас сюда запускают для каких-то задач и дают нам инструменты. Главное вовремя, с детства, распознать, почувствовать, для чего тебя вбросили в этот мир.

У меня это получилось не сразу. Сначала судьба мне готовила суворовское училище, потому что отец военный. Но потом резко развернула, через боль и страдания запретила мне идти в армию. (Михаил получил травму на боксерском ринге. – Прим. редакции.)

Актер с дочерью Анной. С дочкой любое мероприятие кажется ярче

И так получилось: как только я оправился, Провидение «на ладонях» привело меня в театр (мама купила билет – и театр ворвался в мою жизнь и ошеломил!). Я помню, что это был за спектакль, он буквально вошел в мою плоть и кровь, я был «инфицирован» театром сразу. Потом взахлеб стал читать, информация полилась на меня животворящим водопадом, я еле успевал ее усваивать.

Зачастую мы – художники – лучше разбираемся в психологии, чем дипломированные господа, которые читали много «юнгов» и прочих «фрейдов».

Мы используем психологию в массовом масштабе. Мои спектакли посмотрели десятки миллионов зрителей. Мы – актеры, режиссеры – производим духовную работу, оказываем психологическое и духовное воздействие здесь и сейчас.

Артист не должен быть умным, он должен быть чутким, чувственным. Если ты отдаешь себя зрителю «по-честному», по-настоящему проживаешь происходящие с персонажем перипетии, эта энергия, эта правда ударяет в зрителя и, в свою очередь, высекает энергию из него, и она уже возвращается обратно ко мне на сцену.

 
Работы в театре

Молодежный театр-студия «Современник-2»
1987 – «Пощечина» по мотивам романа «Зависть» Юрия Олеши – немец.
1988 – «Тень» по одноименной пьесе-сказке Евгения Шварца – ученый (Христиан-Теодор).

Государственный театр наций
2017 – «Аудиенция» по одноименной пьесе Питера Моргана – Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании.

 

Возникает обратная связь на биологическом уровне?

Да. Именно: сочувствие, со-переживание, со-страдание. И тогда происходит чудо. Катарсис. Выстраивается духовная связь актера и зрителя. Евгений Евстигнеев называл это «вольтова дуга». Главная задача артиста абсолютно шкурная – получить удовольствие, кайфануть. Вот вчера у меня был спектакль «Салемские ведьмы». Я до сих пор еще не вполне в себя пришел. Это кайф невероятной мощности и чистоты. То, что я испытываю на сцене и после спектакля, – это невероятный, абсолютный восторг. Я ничего не люблю, кроме своей профессии: ни спорт, ни отдых.

Даже если вы играете психопатологические роли?

Как исследователю «духа человеческого» злодеи мне гораздо симпатичнее и интереснее.

Не разрушают вас такие роли?

Нет, выходит на сцену персонаж – не я. Наша задача – конструировать персонаж из своих чувств, переживаний, удовольствий, бед и побед, похоти и вдохновения. Для этого необходимо собирать свою «чувственнотеку». Библиотеки есть, видеотеки, а нам надо собирать чувства. Я студентов учу развивать именно чувственность.

У меня и спектакль есть конкретно о психологии – «Жестокий урок» по пьесе Валентина Красногорова. Там история о стэнфордском эксперименте, психологическом опыте, цель которого – «выяснить, до какой степени жестокости может дойти человек, причиняя боль невинной жертве по указанию руководителя, и если он остановится, то на какой стадии».

Я создал свой частный театр 22 года назад. Он в разные периоды назывался по-разному, но сам я в шутку и в пику «русскому психологическому театру» Станиславского называю «Русский психиатрический театр». Задача – залезть в душу человеческую и произвести над ней духовную работу. Сейчас психологов развелось много. Как говорит мой друг Гарик Сукачев, «одни гитаристы в стране». Дипломов им понадавали, а научить забыли. А некоторые считают, что это вообще лженаука.

На мой взгляд, нечто среднее между искусством и наукой.

Физика – это наука, математика – наука, биология – наука. Яблоко по любому упадет на тебя сверху. Я же занимаюсь психологией, что называется, «на земле». Это психология прямого действия, которая попадает сразу в души. Если я играю хорошо, если режиссер хорош и все сложилось, то для зрителя вдруг перестает существовать время и пространство. Происходит волшебное переключение: оно втягивает зрителя в чувственную воронку, и у него изменяется сознание.

Пьеса, атмосфера, звук, свет, актерская игра – все должно превратиться в некую новую реальность, которая заберет внимание, сознание зрителя. Это и есть «духовная работа». Ее нельзя измерить, понюхать, подержать в руках. Но вот сидит человек в зале и вдруг начинает рыдать. В спектакле «Люди и мыши» герой Харатьяна убивает героя Балуева. Зритель плачет и просветляется, я называю это «массажем души». Оружие, которым мы владеем, гораздо мощнее оружия, которое есть у Шойгу. Потому что его оружие может только разрушать и убивать. А наше оружие может еще и созидать.

 
В Америке

За годы жизни в Америке Михаилу Горевому довелось работать и дружить с легендами мирового кинематографа.

  • 2002 – «Умри, но не сейчас» (англ. Die Another Day, 20 фильм «бондианы») – Влад Попов, русский ученый, создатель «Икара» .
  • 2003 – «Закон Мерфи» (англ. Murphy's Law) – Николай.
  • 2006 – «Битва за космос» (англ. Space Race) – Иван Александрович Серов, председатель Комитета государственной безопасности СССР.
  • А недавно он снова снялся за рубежом в фильме «Шпионский мост» (2015, США).
 

Существует мнение, что детские травмы влияют на жизнь, творчество человека. Как вы считаете, это так?

Да, конечно. У меня был спектакль на эту тему, назывался «Куда бежал колобок». Конечно, детские травмы и победы, переживания и воспоминания просто крайне необходимы в моей работе, будь я актер или режиссер. Я об этом не только думаю, не только чувствую, не только живу с этим, но и использую в своем творчестве.

Когда я выхожу на сцену – это уже не тот я, который сидит дома на диване, это уже другая субстанция. Ко мне неведомо откуда и как приходит какая-то информация, которую я могу принимать. Я лишь ретранслятор – прибор, который умеет воспринять информацию, она не в буквах, она внутри меня. Она в эфире, она везде. Я ее принимаю, перемалываю в себе и выдаю зрителю на уже понятном ему языке.

А нет ли в этом позиции жертвы: «Я всего лишь ретранслятор и не отвечаю за то, что делаю»?

Как же я не отвечаю? Я четко осознаю, что ответственность моя велика, очень велика. Если уж ты допущен к душе человеческой, если ты делаешь «массаж» этой души, то перед этим будь любезен – «помой руки», то есть «веди себя правильно», но это совсем не значит, что ты должен быть «святошей».

Вы жалеете, что поехали в Штаты? Или что вернулись?

Нет, не жалею. Мне было 27, шел 1992 год. Я, любопытный и очень энергичный чувак, поехал в Штаты ненадолго, а задержался там на три с половиной года. В нашей стране моя профессия тогда считалась просто презренной. Если б не поездка в Америку, не было бы у меня ни своего театра, ни съемок в «Джеймсе Бонде», ни Спилберга, ни прочих удовольствий. Провидение четко ведет меня по жизни. Ничто не даром, и все связано со всем.

 
Фильмография

Актер снялся более чем в 70 фильмах, среди них такие известные отечественные картины и сериалы, как «Каменская», «Остановка по требованию», «Анткиллер 2», «Бой с тенью 2», «Вольф Мессинг», «На игре», «Самый лучший фильм 2», «Дом Солнца», «Путь», «Соловей-разбойник», «Мамы» и другие.

 

Вы считаете свои роли, даже психопатологичные, полезными. А могут они травмировать зрителей?

Женя Лукашин из «Иронии судьбы» говорит: «Мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом им жилось хорошо». У меня не так уж много кнопок, на которые я могу давить, чтобы воздействовать на зрителя. Могу рассмешить, заставить плакать, напугать. Так что страх и испуг – инструменты из моего чемоданчика, и я их использую.

Есть ли опасность упоения властью?

Я считаю людей при власти жертвами обстоятельств. Присмотритесь, разве они свободны? Они загнаны в жесткие рамки. Мне посчастливилось работать и даже подружиться с действительно свободными людьми. Среди них Джеки Чан, Стивен Спилберг, Том Хэнкс, Гари Олдмэн. Спилберг – Моцарт кинематографа. Он воздействует на жизнь и сознание миллиардов людей. А кто видел «Список Шиндлера», уже никогда не сможет стать антисемитом. Театр – искусство «прямого действия»: зритель уходит в измененном состоянии: что с ним сделали, он не понял, но испытал невероятную гамму чувств. Это ли не коллективное бессознательное?

Вы чувствуете себя повелителем этого бессознательного?

Да. За 35 лет научился. Вроде. Я получаю кайф и заработную плату за то, что занимаюсь очень тяжелым, психологически затратным, но потрясающим делом. Моя профессия – самая лучшая и самая ужасная одновременно.

Актеру нужен психотерапевт, чтобы не выгорать?

Не думаю. Мне не нужен никакой посредник между мною и провидением, которое всегда вело меня по жизни. Нужно просто научиться ловить «намеки неба», научиться чувствовать и реагировать. Лучше вы приходите в театр – и там уж я постараюсь стать вашим психологом: честно, искренне, изо всех сил сделать вам «массаж души».

 
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА Психологи и актеры

Люди часто употребляют слово «психология» в самом общем, простонародном значении: «Вот моя тетя – отличный психолог!» Точно так же мы можем сказать о ком-то: «Ну он и артист!» Важно понимать, что любая наука – это прежде всего достаточно обширная база экспериментальных данных, многократно перепроверенных различными учеными в одних и тех же условиях.

Но есть психология как наука, а есть как практика, и эти вещи не следует путать. Согласен с тем, что по нынешним временам на каждом углу мы можем встретить то «психолога», то «цифрового фотографа», да зачастую еще и с кучей соответствующих бумажек. Но это вовсе не означает, что среди них нет настоящих профессионалов своего дела.

Уважение к чужой профессии в первую очередь предполагает, что человек вначале входит в курс дела. И только после этого начинает судить о том, что представляет из себя та или иная профессия. Пользуясь при этом не только своими фантазиями и эмоциями, но и соответствующими знаниями.  

Я сам часто повторяю, что практическая психология (опять-таки, не путать с наукой) находится на стыке между наукой и искусством. Да и в чистой науке без элементов творчества никак не обойтись. Ведь иначе Эйнштейн никогда не вышел бы за приделы ньютоновской физики и не создал свою «теорию относительности». Но вдохновение – это не все.

В любой профессии нужны еще и знания, и немалый опыт работы. Наверняка, прежде чем Михаил выходит на сцену, он многократно повторяет текст своей роли. Так же и в практической психологии есть вещи, которые надо просто знать и помнить назубок. При этом хороший актер – он в чем-то еще и психолог, а хороший психолог – он в чем-то еще и актер. Но в том и другом случае – в общебытовом смысле слова, но никак не в узко-профессиональном. В чем-то наши профессии действительно схожи, но между ними есть четкие границы. Как минимум, те люди, которые платят нам деньги за наш труд, редко путают таблички с надписями «Психолог» или «Театр».

Борис НОВОДЕРЖКИН,
семейный психолог, психотерапевт
 
Полезно? Поделись статьей в Вконтакте или Фейсбук в 1 клик!





Что интересного на портале?