Валерий Хилтунен, журналист и путешественник, много лет изучает поселения, где стараются осуществить способы жизни, альтернативные современной техногенной цивилизации. Их называют по-разному: пострыночные, трансглобалистские, экопоселения, экополисы... Сам Хилтунен называет такой образ жизни "второбытным". Как первобытная жизнь предшествовала цивилизации известного нам типа, так, полагает он, "второбыт" рано или поздно придет ей на смену. И даже уже приходит.
Чтобы понять экопоселенцев, их жизнь, мотивы и смыслы, Хилтунен лично объехал множество таких мест, справедливо полагая, что для полноты понимания нет ничего лучше, чем увидеть своими глазами и пощупать своими руками. И что же? Выяснилось: опыт этого мира за его пределами остается, по существу, неизвестным. О самом интересном в справочниках говорится скороговоркой, а многое из написанного на поверку оказывается попросту неправдой. Стало ясно, что пора исправлять положение.
Хилтунен - сам себя называющий "гражданином земли" и "бродячим псом мировой цивилизации" - уверен: опыт экопоселений очень важен. Хотя бы потому, что открывает современному человеку глаза на его собственные неизвестные или давно забытые стороны и возможности. Некоторые социологи вообще считают, что обитатели таких поселений, с их, вроде бы, чудачествами и странностями, обогнали остальную планету лет на семьсот. Неужели? Наш корреспондент встретился с Хилтуненом, чтобы получить хотя бы предварительные ответы на этот и другие вопросы.
Интервью
Юрий Плюснин: - Валерий Рудольфович, так что же такое на самом деле - экопоселения?
Валерий Хилтунен: - Это - совершенно новый тип поселений, который сейчас выстраивается в мире. В дорыночных общинах обитает нынче около 6 миллионов человек, в пострыночных, по моим оценкам - около полумиллиона.
Классификация таких поселений пока очень условна. Серьезная наука этим почти не занимается. А пресса пишет об этом плохо, невнятно. Не удивительно: журналисты - люди, по своему духу и образу жизни наиболее далекие от "второбытной" среды. Они, думаю, будут самыми последними, кто туда придет.
Я же, окунаясь в пострыночную жизнь, узнаю в ней то, что уже видел в игровых моделях коммунарских сборов "Алого паруса" 60-х годов, на бардовских слетах, оргдеятельностных играх... Мы тогда многое угадали - интуитивно, порой не очень понимая, почему делаем так, а не иначе. Главным было - творчески подходить к делу, постоянно улучшать окружающую жизнь. С весьма спокойным отношением к внешнему антуражу, собственности, жилищу. Общий слоган - "быть, а не иметь". Кроме того, обязательна была постоянная ротация управленческих функций, чтобы на дух не пахло рабством и чиновничеством.
Оказалось, мы играли правильно. Играли в то, что сейчас воплощается в новые и, думаю, перспективные формы будущей жизни.
Моя гипотеза такова: для людей будущего проблемы жилища и одежды отойдут на второй план. При всем моем уважении к этим полезным вещам.
Есть общий принцип организации второбытной жизни - я для себя определяю его тремя линиями. Первое: там живут негАдяи - люди, которые стараются не преумножать зла и не гадят. Второе: они самодостаточны. Полной независимости от внешних источников энергии и пищи я не видел пока нигде, кроме, пожалуй, самых экзотических, "робинзонных" вариантов, но всюду отметил стремление до минимума сократить потребление бензина, газа, а рацион формировать из местной пищи, а не ввозимой из-за пределов поселений.
И третье: в этих поселениях всегда идет мучительная, но регулярная работа по раскрыванию какого-то секрета человеческой жизни, какой-то тайны. Это тоже принимает иногда довольно странные формы.
Скажем, в Вяйнеле в Финляндии в течение нескольких десятилетий занимаются распознаванием ошибок, сделанных человечеством при переводах древних книг. Вышло уже более ста томов на финском языке, кое-что на английском, есть даже одно издание на русском. Эти энтузиасты старательно изучают даже "геометрию" разговора какого-то пророка со своими учениками: кто где сидел во время беседы, кто что и как мог понимать, исходя из местоположения и образованности - одно и то же слово могло дойти до нас в совершенно разных видах. В текстах Евангелия, например, эти люди находят до восьми переводческих ошибок в слове. Эту работу начал еще в XIX веке один гениальный, видимо, человек - Пекка Эрваст.
В огромном доме неподалеку от финского города Тампере, где среди множества мудрых книг копошатся ученики и последователи Эрваста, все приспособлено для исследовательской работы: у каждого кабинет типа кельи, гигантская библиотека. Они там все время с книгами. Мы с приятелем приехали туда случайно и без звонка, зашли в какую-то дверь, сели, ждем - и вдруг идет вереница совершенно голых женщин с тюрбанами на голове и с книжками. Ну, думаю, тут живут амазонки, нудисты, а тюрбан - наверное, знак принадлежности к какой-то секте. Сижу, рисую квадратики в своей тетрадке, куда я записываю все, что вижу в таких экопоселениях - и тут ко мне подходит застенчивая тетенька и говорит смущенно: "Вы знаете, у нас гостевой вход с той стороны, а вы зашли в баню, у нас как раз сегодня женский день. Мы вообще-то без комплексов, но вы уверены, что вам именно сюда?" С книжками-то они, как оказалось, вообще никогда не расстаются. Работы еще много...
Я думаю, что только в таких вот необычных местах могут вызревать новые нетривиальные идеи, новые технологии (особенно питание, лекарства). Это как бы конфедерация более-менее надежно защищенных инкубаторов, где пестуется будущее. Иногда их желание не иметь никаких дел с внешним миром доходит до смешного, но, может, это как раз тот случай, когда лучше перебдеть, чем недобдеть? Помню, как мы пытались помочь с дешевыми солнечными батареями Ауровилю - замучились с переговорами по поводу того, через какие банковские счета проводить платежки: "Наши денежные дела мы ведем за пределами территории". По итальянскому Дамангуру я ходил с большой корзиной каких-то средневековых дукатов - никаких евро и банковских карт тут в качестве платежей не принимают.
Ю.П.: - И много ли сейчас таких второбытных поселений?
В.Х.: - В Европе, в Шенгенской зоне, по моим подсчетам, примерно 3 000 более-менее устойчивых поселений. В мире - более 40 000. Но цифры весьма приблизительные: ткань живая, ежедневно что-то возникает, что-то погибает. Примерно половина поселений располагаются в сельской местности, но многие - и в мегаполисах. Разделение на город и деревню тут вообще не срабатывает. Главное - другое.
В моем понимании коммуна - это самая высокая фаза развития коллектива. Структура ее многослойна. Здесь многое зависит от схемы управления. Право "вето" у каждого человека в таком поселении характеризует высокоразвитую коммуну. Такое редко, но бывает. В воплощенном варианте это практически недостижимо - хотя встречается в игровых ситуациях, когда вся деятельность коллектива может быть заблокирована одним голосом маленького ребенка, который чувствует, что в принимаемом решении что-то не то. А вдруг именно этот ребенок - Будда?
Ю.П.: - А что, корни этой формы жизни - религиозные?
В.Х.: - Если говорить о религиозных корнях, то, действительно, многие поселения возникли на волне религиозного эскапизма: многие люди, прочитав что-то такое, уходили и начинали строить уединенные храмы, обители, монастыри. Да ведь и старинные монастыри - хотя бы Соловки и Валаам с их мощными и довольно природосообразными монастырскими хозяйствами - это тоже своего рода экопоселения, вполне самодостаточные. Северные монастыри после церковной реформы были вынуждены заниматься жизнеобеспечением, ведь Север по преимуществу был староверческий и некого было нанимать в работы. И все же я бы отнес монастыри к "внерыночному" варианту жизнедеятельности.
Но религия - не все. Есть еще и антирынок - это уже из советского времени, когда попытались перепрыгнуть исторические этапы. Получилось что-то вроде преждевременных родов. Выкидыш, правда, оказался более-менее жизнеспособным и лет семьдесят довольно бодро сучил ножками. Из чего я делаю оптимистический вывод об огромной жизнеспособности настоящего пост-рынка.
Ю.П.: - Приведите, пожалуйста, самые яркие примеры второбытных поселений.
В.Х.: - Прежде всего - Ауровиль, который известен еще с конца шестидесятых. Это что-то вроде попытки оборудовать интеллектуальную и духовную столицу человечества, которую предприняли ученики Ауробиндо Гхоша. Кто читал "Чайку по имени Джонатан Ливингстон", написанную одним из самых верных и последовательных гхошевцев - Ричардом Бахом (книгу он и задумал как "предисловие к интегральной веданте", адресованное всем читающим людям, в том числе и далеким от эзотерики домохозяйкам), тот примерно представляет главную идеологему Ауровиля - "города, который не принадлежит никому конкретно, но сразу всему человечеству". На воротах его была помещена копия "Сеятеля" Ван-Гога: помните, он вышел до рассвета и все бросает, бросает семена в каменистую почву - в надежде, что где-нибудь прорастет... Ауровиль был запланирован примерно тысяч на 50 обитателей - это в перспективе, но и сейчас население уже можно измерять в тысячах, особенно если считать всех, кто приезжает и пробует на вкус это "второбытие".
Про Ауровиль я могу рассказывать сутками - еще в конце 70-х "Комсомолка" чуть было не разродилась моей огромной статьей про ауровильянцев, но все кончилось визгом на редколлегии, моими безнадежными походами по коридорам ЦК КПСС: там просто честно не понимали, о чем я толкую. Я привык. Когда я уже в этом веке написал про другое второбытное чудо в перьях - Дамангур, построенный молодыми леваками, которые после событий 1968 года в Париже сбежали в горы и за 40 лет руками вырыли целый подземный город между Миланом и Турином, меня стали приглашать на свои семинары писатели-фантасты: решили, что я сочинил красивую сказку из послезавтрашней жизни. А я просто описал то, что видел. Это особенно смешно сейчас, когда конфедерация Дамангура вполне открыта и гостеприимна, у них даже есть свой сайт: www.damanhur.org.
Когда я там был в последний раз, в Дамангуре жило около 700 человек. На поверхности - поселение, куда не очень-то пускают посторонних, а внутри - гигантское подземелье, туда разрешают спускаться за деньги. Занимаются они там многими вещами, и серьезными и чудными. У них более сотни производств, своя конституция, валюта...
Ближайшее к России штайнеровское поселение (их всего около сотни по Шенгену) - в Таполе, в Финляндии, примерно в 150 километрах от границы. Там живет сейчас около полусотни человек, - сплошь светлая, высокоразвитая интеллигенция, работающая с детьми. Поскольку Штайнер завещал работать с самыми проблемными и незащищенными детьми, они с такими и работают: олигофрены, сумасшедшие... Но видели бы вы их хозяйство!
Самое старое штайнеровское поселение - в Исландии. Гитлер почти по всей Европе их позакрывал, а сюда не дошел.
С моей точки зрения, Исландия вообще дает нам пример постепенного становления пост-рынка уже не в отдельных очагах, а в рамках целого общества. Правда, внешние наблюдения тут мало что дают: это - страна сплошных парадоксов. Сверхсытость, Интернет, поголовная автомобилизация - и при этом детская вера в эльфов. Тра&
