Вернусь к анализу ситуации, не так давно случившейся в Уфе, в которой трое сотрудников полиции совершили групповое изнасилование дознавательницы, будучи в состоянии алкогольного опьянения.
Было это насилием или провокацией определяет следственная экспертиза. Факт в том, что сотрудники полиции себя дискредитировали, обнаружив слабость к групповому сексу, который имеет садомазохистскую основу.
Однако в данной статье хочется уделить внимание и роли, сыгранной жертвой.
Мы не знаем всех деталей происшествия, поэтому статья носит чисто гипотетический характер.
В данной ситуации есть садисты - сотрудники полиции, ставшие инициаторами оргии, и мазохист - девушка-дознаватель.
Исследуем психологию мазохистической личности, которая часто действует на бессознательном уровне, даже не на премере дознавательницы, а на примере любой другой женщины с мазохистическими наклонностями.
Паттерны мазохистского поведения формируются в семье, где ребёнок мог подвергаться моральному, физическому или сексуальному насилию или когда он получал внимание родителя, попадая в какие-нибудь неприятности. В результате у него вырабатывается психологическая защита - сексуализация насилия. Насилие над собой воспринимается как извращенная форма получения любви, а сексуализация позволяет минимизировать травматическое переживание насилия, превратив его даже в сексуально привлекательное.
Насильник в фантазиях жертвы наделяется ролью родителя, который господствует над ней, принимая всю ответственность за свершившееся на себя, при этом своё ощущение плохости и виновности жертва перекладывает (экстернализирует) в насильника - "теперь не я плохая, теперь ты плохой". От этого осознания жертва может получать долю садистического удовольствия.
Рейк (Reik, 1941) исследовал несколько измерений мазохистического отреагирования:
Психологическая защита мазохиста в виде отреагирования вовне носит характер навязчивого повторения. То есть, жертва повторяет ситуации, в которых кто-то, наделенный властью, выступает в роли агрессора, заставляющего ее страдать.
В результате, она получает некую воображаемую власть над своим насильником, рассчитывая, что всё оставшееся время его будут преследовать мысли о совершенном насилии.
Стокгольмский синдром подтверждает формирование связующей эротической нити между агрессором и его жертвой. Жертва вызывает любовь насильника, давая ему полную власть над собой, а насильник любит жертву, т.к. получает удовольствие от демонстрации её зависимости и покорности. Таким образом, на какой-то промежуток времени агрессор и жертва находятся в созависимых отношениях.
После того как насилие свершилось, жертва презирает и бичует агрессора. Однако через какое-то время к ней снова возвращается чувство собственной виновности, и она ищет обидчику оправдание или пускается на поиски нового агрессора, чтобы быть наказанной.
Вне провокации мазохистическая личность переживает периоды тоскливой напряженности, требующей разрядки.
Мазохист, сексуализирующий насилие над собой, удивительным образом оказывается втянут в различные ситуации насилия.
Всё начинается с садистической семьи, в которой жертва подвергается насилию или инцесту, далее, реализуя пораженческий сценарий, она вступает в отношения с любовником-абьюзером, подвергается различным нападениям. Её поведенческие паттерны часто носят парасуицидальный характер.
В сексе мазохистическую личность также может возбуждать зависимая роль, фантазирование о себе как о вещи, с которой плохо обращаются, из антуража мазохист будет предпочитать обстановку, далекую от комфорта и романтики, ситуации риска могут быть особенно будоражащими.
Такое поведение похоже на диссоциацию, с помощью которой жертва, возможно, абстрагируется от своей виновности и стыда.
В рассказах многих мазохистических клиенток просматривается следующая закономерность: при жизни с абюзером было плохо, но, тем не менее, они получали от неё какой-то драйв. Как только эти женщины начинали жить с адекватным мужчиной, не склонным к насилию, их начинали затапливать тяжелые воспоминания, тревога, чувство вины и обиды. В результате, они погружались в депрессивное состояние и даже начинали употреблять алкоголь, впадая в новую деструкцию или пробуждая в своём муже все не самые лучшие качества.
Осознание данных паттернов может помочь мазохисту переосмыслить своё поведение. Немаловажным является понимание, что велика разница между насилием как сексуальной игрой и насилием, превращающим в жертву и наносящим тяжёлые увечья.
Хочу сделать акцент, что такая позиция характерна только для мазохистических личностей и их динамика может совсем не совпадать с мотивами других личностей, находящихся в ситуации абьюза.