Неоспоримое существование агрессии как важного аспекта человеческого поведения не противоречит тому, что я говорил о неагрессивных ценностях и стандартах большинства людей. Исследования и теоретический анализ позволяют выделить по меньшей мере две группы возможных причин, в силу которых людям не всегда удается жить в согласии с исповедуемыми ими убеждениями.
Вне зоны осознания
Во-первых, и это со всей очевидностью следует из обсуждавшихся здесь теорий, наши неагрессивные идеалы не всегда находятся в зоне ясного и полного осознания. Мы не постоянно думаем о принимаемых нами ценностях и нашем кодексе поведения, и, следовательно, они не действуют в любой ситуации. Во время воскресного посещения церкви человек может искренне думать, что подставит левую щеку, если его ударят по правой, однако же на следующий день, попадая в совершенно иной мир — мир бизнеса, он может стремиться отомстить своему конкуренту за допущенную тем несправедливость. В силу того, что он в течение рабочего дня целиком и полностью погружается в мир практических дел, забот и хлопот, требующих постоянного внимания и часто связанных с немалым психическим напряжением, исповедуемые им идеалы практически не имеют доступа к его сознанию. С большей легкостью внутренние стандарты и ценности приходят человеку на ум, когда у него создается или возникает состояние повышенного самосознания и когда он оказывается в ситуации, заостряющей, выделяющей эти идеалы.
Игнорирование несовместимостей
Далее, согласно этой теории, для того, чтобы люди, предрасположенные атаковать кого-то, были обеспокоены собственным желанием причинить зло другому человеку, они должны расценивать свою агрессию как серьезное нарушение собственных правил поведения . Мы не всегда замечаем наши внутренние противоречия. Почти все мы очень хорошо умеем находить причины, оправдывающие наши нападения на тех, кого не любим, и эти оправдания помогают нам верить, что на самом деле мы не сделали ничего плохого.
Вспомним хотя бы действия эсэсовцев и их лидеров, уничтоживших в концлагерях миллионы евреев, цыган и представителей других презираемых меньшинств во время Второй мировой войны. Некоторые из немцев пытались не допустить уничтожения заключенных, но большинство охранников и лагерного начальства не испытывали особых угрызений по поводу того, чем они занимались. В их сознании имелись легко доступные оправдания.
Перекладывание ответственности на других
Во время Нюрнбергского судебного процесса над нацистскими генералами обвиняемые, пытаясь оправдаться, постоянно ссылались на то, что они только исполняли приказы. Они настаивали на своей невиновности. Они были только солдатами и подчинялись приказам, исходящим свыше.
Не думайте, что только нацисты и эсэсовцы подобным образом сваливали свою вину на других. Столетиями законопослушные граждане вновь и вновь подчинялись приказам убивать невиновных. Во всех подобных случаях убийцы отрицали свою ответственность за совершенные действия. Один ныне забытый случай привлек внимание всей Германии в 1921 году. Двое матросов по приказанию своего офицера расстреляли беззащитных пассажиров шлюпки. Вопреки их заявлениям о том, что они только подчинялись приказу, немецкий суд осудил их за убийство. Американцы могли бы подумать, что они слишком независимые и свободомыслящие граждане, чтобы бездумно подчиняться облеченным властью авторитетам, но в таком случае им следовало бы вспомнить лейтенанта У. Келли и его солдат, зверски убивших жителей вьетнамской деревни Май Лай в 1968 году, выполняя приказания вышестоящего начальства. Американским военным трибуналом лейтенант Келли был признан виновным.
Во всех этих случаях и во многих других, которые я мог бы привести, люди подчинялись, потому что, подобно большинству из нас, они были приучены выполнять приказы вышестоящего начальства, которое рассматривалось ими как легитимная власть. Если мы приняли роль, дающую кому-то право говорить нам, что делать, то с большой вероятностью можно ожидать, что мы более или менее автоматически будем считать правильным следовать его приказам. Это будет продолжаться до тех пор, пока приказания соответствуют усвоенной нами роли и нет явных свидетельств, что приказы неправильные. Служащие обычно верят в то, что их боссы имеют право давать им указания, что и как делать, и они вполне готовы следовать этим указаниям до тех пор, пока считают их соответствующими ситуации и не рассматривают как явно неверные.
Проведенные Стэнли Милгремом и заслуженно получившие широкую известность исследования подчинения авторитету со всей драматичностью показали, что многие из нас готовы подчиняться по видимости легитимным приказаниям, даже если они вынуждают нас причинять страдание другому человеку. Приказания наделенного авторитетом лица освобождают нас от осуждения самих себя за то, что мы причиняем боль другому человеку и, как следствие, совершаем действия, которые иначе бы себе не позволили.
В экспериментах Милгрема, проведенных между 1960 и 1963 годами, было задействовано около 1000 человек — взрослых людей разных профессий, разного возраста и уровня образованности. Исследовалось то, как наказания влияют на запоминание. Когда очередной испытуемый приходил в лабораторию, ему говорили, что другой человек, якобы обучаемый (который на самом деле был помощником экспериментатора), в соседней комнате будет выполнять задание — заучивать учебный материал. От испытуемого требовалось наказывать ученика за каждую допущенную ошибку. В типичном эксперименте Милгрема при первой ошибке ученика экспериментатор объяснял испытуемому, что он должен нанести ученику очень слабый удар электрического тока. Затем он приказывал испытуемому при каждой последующей ошибке наносить все более сильные удары. К концу эксперимента удары достигали чрезвычайной интенсивности.
Обычно испытуемые вполне охотно соглашались наносить первые, слабые удары. Когда ошибки ученика продолжались и удары становились все более и более сильными, испытуемые слышали, как ученик начинает протестовать и затем стонать от боли. С явной невозмутимостью экспериментатор приказывал испытуемому наносить еще более сильные удары. Большинство испытуемых подчинялись. Около двух третей участвовавших в основном исследовании исполняли приказания экспериментатора до самого конца и наносили сильнейшие удары, отмеченные на аппаратуре знаками, явно показывающими, что столь высокий уровень наказания был крайне опасен.
Милгрем в качестве примера приводит запись реакций одного из подчинявшихся испытуемых на приказания экспериментатора увеличивать тяжесть наказания.
150 вольт: Вы хотите, чтобы я продолжал?
165 вольт: Этот парень вопит там. Он жаловался, что у него слабое сердце. Вы хотите, чтобы я продолжал?
180 вольт: Он не выдержит этого; я не могу убивать этого человека; вы слышите, как он вопит там? Я не могу убивать этого больного человека. Он там вопит. Кто будет отвечать, если что-то случится с этим господином? (Экспериментатор берет ответственность на себя.) Ладно.
195 вольт: Вы видите — он же вопит там. Слышите? Ну я не знаю. (Экспериментатор говорит: «условия эксперимента требуют продолжать».) Я понимаю, сэр, но видите ли — ух! — но он-то не знает этого. Ведь уже дошли до 195 вольт.
210 вольт.
225 вольт.
Этот человек находился в состоянии конфликта. Он думал, что причиняет другому человеку сильнейшее страдание, но в то же время считал обязанным выполнять требование «авторитета». Приказания казались соответствующими ситуации. Он разрешил свой конфликт, переложив ответственность за то, что может случиться, на экспериментатора, так чтобы не обвинять себя в душе за любые плохие последствия. «Я сам не делал ничего плохого»,— мог бы сказать он себе. Он только выполнял то, что приказывал ему легитимный авторитет. Разумеется, и большинство, если не все остальные, оправдывают себя подобным образом. Милгрем полагает, что действия людей были вполне типичны. В дальнейшем обсуждении своего исследования Милгрем делает вывод:
Поведение участников описанных здесь экспериментов — это нормальное человеческое поведение... наблюдавшееся при условиях, которые с особой ясностью показывают опасность для человеческого выживания, коренящуюся в нашей способности перевоплощения. Действительно, что мы наблюдали? Способность человека отречься от своей человечности, фактически, неизбежность ее утраты, если он растворяет свою уникальную личность в больших институциональных структурах(Milgram, 1974, р. 188).
С другой стороны, может быть, люди и учатся не подчинять свою индивидуальную волю требованиям институционализированных авторитетов, принимая вместо этого личную ответственность за свое поведение. Быть может, некоторые шаги в этом направлении уже были предприняты.
Рис. 4-3. Фотографии к эксперименту на послушание (Copyright 1965 by S. Milgram, из фильма «Послушание»).
а) Используемый в экспериментах генератор электрошока. 15 из 30 кнопок уже были нажаты.
б) Ученика привязывают к креслу и закрепляют у него на запястье электроды. Ученик сообщает ответы нажатием кнопки, которая зажигает одну из лампочек в верхней части панели электрошокового генератора.
в) Испытуемый получает пробный удар электротока.
г) Испытуемый прерывает эксперимент. Справа аппаратура, подключенная к генератору, автоматически фиксирует переключения, используемые испытуемым.
После суда над нацистскими лидерами союзники по Второй мировой войне заключили Нюрнбергское соглашение, в котором подчеркивается, что индивид не может избежать ответственности за совершенные им преступные действия. Было решено, что подчиненные, совершившие крайне негуманные действия, не могут быть оправданы, даже если они действовали по приказу вышестоящих авторитетов. Этот принцип теперь находит широкое признание, как мы можем видеть на примере осуждения лейтенанта Келли, а также комментариев Германского суда, приговорившего в начале 1992 года бывшего охранника Восточно-Германской границы к тюремному заключению за убийство тремя годами ранее человека,
Оставшегося бежать на Запад. «Не все, что законно, правильно,— провозгласил судья.— В конце двадцатого столетия ни один человек не имеет права игнорировать веления своей совести, когда дело идет об убийстве людей по приказу вышестоящих авторитетов» (Margolick, New York Times, Jan. 26,1992).
Размывание ответственности
«Сваливание вины» на вышестоящий авторитет — не единственный способ минимизировать личную ответственность. Мы также можем уменьшить чувство собственной вины, говоря, что не одни мы, но, главным образом, другие люди в этом виновны. «Другие делали то же самое, — настаиваем мы. — Они причинили столько же вреда, как и я, а может быть, даже и больше. Я выполнял только малую часть». Мы все встречались с вариациями на эту тему. В той или иной форме люди, прибегающие к подобному самооправданию, говорят: «Другие виноваты больше, чем я. Я на самом деле не такой уж плохой».
Социальные психологи показали, что действительно существует распространенная тенденция размывани
