Взрослые, которые разыгрывают сами себя.
Выросли из детей, которые научились занимать себя сами.
Когда не с кем играть. И чтобы не испытывать эту тянущую тоску и скуку одиночества нужно научиться играть самому с собой. И ещё, чтобы избежать потом, во всю жизнь, этого повторения чувства тоски, надо накопить, сберечь много разного внутри себя. Тащить с собой. Не знаешь, что пригодится в случае одинокого пребывания. Боятся потерять. Вещи, воспоминания, игрушки. Не надеяться на других, этих других и не знаешь как следует. Не знаешь, как с ними играть.
Разыгрывать внутри себя спектакли, сложные игры, разворачивать целые аттракционы. И можно позже написать великолепные романы, сценарии и сказочниками стать для других. Можно, если смочь вынести из себя все это богатство наружу. Фигуры, выстроенные в танце внутреннего театра.
- Вот этот тюкает, тот защищает. Этот всегда спасает, в последний момент. За этого стыдно постоянно, а там идеал о котором мечтаю. Этого боимся. Того любим. И так далее. Раскручивается, сжимается, снова включается. Просмотр с волшебным фонарём, на стене комнаты, смотрит свои фильмы девочка или мальчик.
«Мне с собой никогда не бывает скучно!» - естественные слова для ребёнка войны. Когда родители выживали, спасали, прятались, пропадали. Дети занимали себя сами. И потом по умолчанию ждали того же самого от своих детей. «Займись уже чем-нибудь». Сам, самостоятельно, интересный собеседник, строящий теории обо всём и о себе же самом. Мираж, бродить, не находить людей и снова уходить в свои одиночные захватывающие походы. Кто-то может оказаться рядом, быть рядом. Идти рядом. Но совместность игры не мыслиться.
Играющие сами по себе, защищены этой игрой одиночества. Их не обидят, поскольку некому. Если снаружи кто-то скажет злое, то можно сказать уверенно себе, а я с ним не играл.
Из этого одиночества может родиться теория, нужная миру, эксперимент, произведение, принимаемое миром. Для этого нужен ещё кто-то, кто станет вторым для рождения третьего.
