Важной особенностью человека является его способность к познанию, как постижению закономерностей объективного мира. Само слово «познание» широко распространено в науке и часто рассматривается как проникновение в суть явлений и вещей, окружающих человека. За обилием иноязычных терминов непросто обратить внимание на то, что среди высших потребностей личности должна иметь место и потребность в самопознании. Именно потребность, а не фрагментарный поверхностный интерес к тому, что нередко становится темой бытовых диалогов.
С возрастом память человека чаще возвращается к событиям, которые происходили в далеком прошлом. Вот шестидесятилетний мужчина вспоминает, как в семилетнем возрасте он сидел в классе, а его одноклассник пришел в школу с алым пятном над бровью. Учительница спросила, не ушибся ли тот. Мальчик сказал, что это, наверное, краска. Несколько дней спустя сам рассказчик, перед тем как пойти в школу, нарисовал себе красной помадой старшей сестры довольно солидное пятно над левым глазом. Когда его спрашивали по поводу пятна, он объяснял, что поскользнулся, упал, (дело было зимой) и ударился об лед. Учительница, задавшая такой же вопрос, была несколько удивлена, а потом попросила мальчика подойти к ее столу и влажной салфеткой легко удалила «кровоподтёк». Мужчина отметил, что он тогда совершенно не знал, зачем он это сделал. Очевидно лишь событие, послужившее стимулом для подобного действия – образ одноклассника с красным пятном над бровью и вопрос учительницы. Интересно, что когда обман был раскрыт, переживания стыда тоже не было. Была лишь некоторая положительная эмоция, вызванная вниманием других детей.
Интересны в этом же плане воспоминания А.Кончаловского [1, с.93]. «Мое существование, думаю, и любого мальчишки лет десяти, в кругу любящих родителей подсознательно приобретает характер «подвига разведчика», жизни «нашего», пробравшегося в стан «чужих». Все время приходится врать, что-то придумывать…
Живешь как во вражеском окружении. Все, чего хочется, бессмысленно, разрушительно, предосудительно. Хочется ущипнуть ребенка в коляске; хочется стоять на верхней площадке и плевать в узкую щель лестничного пролета так, чтобы слюна пролетала все шесть этажей до самого низа. Хочется облеплять жеваной промокашкой концы спичек, зажигать их и подбрасывать к потолку так, чтобы они, догорев, оставляли вокруг себя густые черные пятна копоти. Хочется острым концом ключа царапать на стене лифта слово из трех букв… Почему это доставляет такое удовольствие? Ведь ни на секунду не задумываешься: зачем? Занятие кажется таким интересным».
Подростковый возраст считается тем временем, когда начинает проявляться стремление к познанию самого себя. А соответствующим толчком служит так называемое «чувство взрослости» – психологическое новообразование, вызванное изменениями как физиологического, так и социального плана. Весьма вероятно, однако, что появление этого новообразования детерминировано и генетически. Ведь когда люди жили всего лишь 30-40 лет, то в 14-15 они были вынуждены вести себя в соответствии с требованиями окружающей среды, быть взрослыми. Иначе шансов на выживание у них оставалось сравнительно немного – эволюция эффективно избавилась бы от особей, застрявших в детстве. И такая ситуация сохранялась в течение многих тысячелетий, что не могло не зафиксироваться наследственной программой. Изменение жизненных условий в последние столетия привело к тому, что позывы к взрослому поведению – «чувство взрослости» – присутствуют, но социальная среда позволяет оставаться ребенком достаточно долгое время. Естественно возникновение противоречия, именуемого в литературе кризисом переходного периода.
Технические достижения в настоящее время нарастают столь стремительно, что сознание человека никак не успевает их осознать и освоить. И все они преимущественно ориентированы на удовлетворение потребностей, относимых А.Маслоу к базовым уровням [2]. Конечно, использование радиотелефона, ноутбука, кинокамеры, автомобиля не является простым удовлетворением потребностей, связанных с выживанием. Овладение современными техническими средствами предполагает, естественно, формирование ряда новых навыков, развитие памяти, совершенствование определенных функций мышления, обеспечивает появление новых профессий. Но, тем не менее, быстрое расширение круга предметов, в которых мы теперь действительно начинаем нуждаться, без которых уже не мыслим своего существования, вряд ли стимулирует продвижение человека вверх по иерархической лесенке потребностей.
Иначе говоря, ожидать, что с вступлением в подростковый период действительно появляется и стремление к познанию самого себя, не стоит. Воспоминания взрослых, вполне реализовавших себя людей, о собственном подростковом периоде свидетельствуют, что мотивы многих аспектов поведения ими тогда еще не осознавались. Один преподаватель вуза как-то вспомнил о времени, когда в стране появились первые телевизоры. В то время ему было лет тринадцать-четырнадцать. Так как дома телевизора не было, он практически ежедневно бегал смотреть телепередачи к соседям, у которых эта новинка уже была. Мужчина удивлялся, что могло побуждать его приходить к соседям к моменту начала передач, к 18 часам, и уходить только после того, как все передачи заканчивались. Он тогда никак не понимал, что подобное поведение – проявление бестактности и никак не реагировал на их явные намеки о том, что ему пора идти домой, что телевизор от длительного пользования ломается и т.д. Такое понимание приходит, наверно, позже или не приходит вообще.
Ситуация с современными подростками во многом оказывается более сложной, а, нередко, и трагичной. Вот несколько публикаций в газете «Комсомольская правда» за последние два года. В одной рассказывается о четырнадцатилетнем Костике, которого подожгли его же приятели. Вовсе не из хулиганских побуждений, а только для того, чтобы внести элемент разнообразия в обыденное летнее времяпрепровождение, именуемое бездельем. Вооружившись мобильниками и пригласив с собой девочек-подружек, парни купили баллончик для заправки зажигалок и отправились на заброшенный стадион. Один из них облил бензином подошву кроссовки и чиркнул зажигалкой. Кроссовка вспыхнула, девчонки включили видеокамеры в телефонах, а парень выплеснул остатки содержимого баллончика на рубашку Костика, стоявшего к нему спиной. Затем он приложился к облитой бензином рубашке горящей кроссовкой. Девчонки всю эту сцену деловито засняли на камеры. Кстати, все участники события были из вполне благополучных и обеспеченных семей. Естественно, что ни родители, ни школа не хотели, чтобы этот случай получил широкую огласку, а поэтому избегали встреч с корреспондентом.
В другой рассказывается о 14-летней школьнице, которая из зависти, стимулируемой наличием у подруги-одноклассницы дорогих вещей и популярности у одноклассников, хладнокровно задушила ее. Школьница не отличалась успехами в учебе, росла в неблагополучной семье и относилась к числу пренебрегаемых (особенно после аборта в тринадцатилетнем возрасте).
В третьей речь идет о конфликте между учениками-десятиклассниками: у Павла потекла ручка, он вытер пасту о бумажку и в шутку хотел испачкать ею Артема, соседа по парте. Последний, самый маленький ростом, но умница и вундеркинд, учился в классе чуть более недели. На намерение соседа отреагировал угрозой, что убьет его, если тот намерение реализует. Угроза не подействовала и на носу у Артема появилась большая клякса; девчонки захихикали, Артем побагровел и вышел из класса прямо во время урока. На следующее утро он вызвал обидчика на разборки, взяв с собой обрез ружья и банку с желтой краской. На предложение облиться краской Павел, естественно, отказался, не веря, что ружье заряжено. Артем выстрелил. В комментарии психотерапевта к описанному случаю содержится мнение, что Артема можно отнести к группе, именуемой «дети индиго» у которых раннее интеллектуальное развитие идет в ущерб эмоциональному. Иначе говоря, обнаруживаются серьезные пробелы в эмоциональной сфере, когда не развиваются чувства. Но далее отмечается наличие обостренного чувства чести и собственного достоинства, что никак не согласуется с утверждением об отсутствии у этого юноши чувств. И эмоции, и чувства, здесь, безусловно, присутствуют, и управляют развитием ситуации. Проблема, скорее, заключается в том, что из-за отсутствия полноценного общения с родителями и близкими, развитие его эмоциональной сферы оказалось несколько однобоким. Не следует забывать, что у многих подростков присутствуют акцентуации характера. Так что, скорее всего, термин «дети индиго» используется применительно к вполне известному, а не какому-то новому явлению.
В четвертой говорится о двух 19-летних парнях, которые стреляли с балкона восьмого этажа из пневматического пистолета по детям, игравшим во дворе.
Что общего во всех рассмотренных выше ситуациях? То, что действующие лица совсем не осознают мотивы собственных действий или же понимают их крайне односторонне. А различаются ситуации лишь в плане возраста их участников – от 7 до 19 лет. Этот возрастной ряд можно продолжать до бесконечности, так как процент взрослых людей, не осознающих мотивы своих высказываний, действий, поступков также велик. Иначе не было бы такого количества семейных скандалов, диалогов на уровне «ты меня уважаешь?», «дедовщины» в армии, проявлений вандализма в самых отвратительных его формах, безответственного отношения родителей к словам или поступкам своих детей, непрофессиональных реакций учителей на поведение школьников или руководителей разного ранга на действия сотрудников.
Очевидна необходимость более активного участия сознания человека в регуляции поведения и деятельности. Приведенные выше самонаблюдения, наблюдения и специальные психологические исследования свидетельствуют о том, что в младшем школьном возрасте интереса к познанию собственного внутреннего мира еще практически нет, так как еще нет затруднений, требующих обращения к сознанию. Ведущая деятельность этого периода – учение, при эффективной организации процесса и успешном взаимодействии семьи и школы в дополнительной (сознательной) регуляции не нуждается. В подростковом же возрасте появление «чувства взрослости», побуждающее к общению с себе подобными, подражанию и самоутверждению, часто не может успешно реализоваться лишь с помощью имеющихся поведенческих программ. Требуется включение в область осознаваемого все большего количества действий, желаний, привычек, психических состояний. Иначе говоря, необходимо «расширение» сознания через увеличение количества актов осознавания [3, 4]. Этот процесс, по сути дела, не что иное как формирование самосознания, главная функция которого «сделать доступным для человека мотивы и результаты его поступков и дать возможность понять каков он на самом деле, оценить себя; если оценка окажется неудовлетворительной, то человек может либо заняться самоусовершенствованием, либо, включив защитные механизмы, вытеснить эти неприятные сведения, избегая травмирующего влияния внутреннего конфликта» [5, с.263].
Механизмом, обеспечивающим «расширение» сознания и саму возможность наличия самосознания, является внутренняя речь, выполняющая множество функций. Одна ее фаза – собственно внутренняя речь – выполняет, по сути дела, функцию мышления. Вторая – внутреннее говорение (проговаривание) – состоит в обеспечении самосознания и самопознания через внутренний диалог человека с самим собой, через рефлексию. Как известно, уже дети 3-4 лет часто говорят сами с собой вслух для того, чтобы организовывать и управлять своими действиями. В дальнейшем эта функция развивается и совершенствуется в течение всей человеческой жизни. Материалы самонаблюдений психолога, у которого вследствие инсульта была избирательно нарушена внутренняя речь, убедительно свидетельствуют об исключительной роли данного феномена [6]. Вспоминая об этом периоде уже после выздоровления, он охарактеризовал его как примитивное «растительное» существование: он был не в состоянии осознавать, что испытывал в каждый конкретный момент, думать о будущем, беспокоиться о чем-либо.
«Расширение» сознания делает человека способным в большей степени управлять своим поведением, совершенствовать свои когнитивные возможности. Осознание предполагает необходимость сделать усилие, напрячься, выполнить определенные мыслительные операции. Но думать, как известно, трудно, и нередко возникает соблазн избежать умственного напряжения. Многим поэтому импонирует сужение сознания, концентрация на отдельной страсти, отдельном хобби. Расходование психической энергии в данном случае сокращается, что вполне соответствует потребности в экономии сил. Подобное сужение сознания, вызванное исключительно сильной эмоцией, возможно, не позволило в описанной выше ситуации десятикласснику Артему найти другой, более приемлемый способ разрешения конфликта чем убийство одноклассника. В принципе, в данном случае четко прослеживается не меньшая степень узости сознания жертвы – Павла, оказавшегося не в состоянии мысленно стать в позицию другого, чей статус и самооценка ставились под угрозу его бездумной выходкой-шуткой. Крайняя узость сознания присуща, несомненно, и той 14-летней школьнице, которая не имела приемлемых средств самоутверждения, была способна лишь завидовать другим и, управляемая завистью, хладнокровно задушила шнурком от кроссовок свою одноклассницу. В этом последнем случае четко прослеживается доминирование врожденных влечений при относительно низком уровне интеллектуального и эмоционального развития.
Как показали исследования Пиаже и Колберга, более развитый интеллект сопровождается, как правило, и более развитым нравственным сознанием. Иначе говоря, чем больше в обществе умных людей, тем менее выражены в нем деструктивные тенденции. И хотя понятие «интеллект», несмотря на разнообразие подходов, еще не обрело той ясности содержания, которая желательна для понимания его сложной природы, в свете высказываемых идей многие наблюдаемые нами факты становятся понятнее и менее противоречивыми. Например, наряду с традиционным пониманием интеллекта как способности научаться из опыта и адаптироваться к окружающей среде, диагностируемого с помощью IQ-тестов, сравнительно недавно выделился интеллект, называемый эмоциональным (EQ). Для оценки последнего наибольшей популярностью среди психологов пользуется опросник Бар-Она, пятиуровневая шкала которого охватывает следующие пять сфер: внутриличностную (эмоциональное самосознание, независимость), межличностную (эмпатия, социальная ответственность), адаптивность (решение задач, гибкость), способность справляться со стрессом (стрессоустойчивость, контроль импульсивности), преобладающее настроение (оптимизм, радость). Весьма популярна также идея множественного интеллекта, согласно которой у человека не один, а, по крайней мере, семь разных его видов: вербальный, логико-математический, пространственный, музыкальный, телесно-кинестетический, межличностный, внутриличностный. В принципе, внутриличностный и межличностный виды имеют очень много общего с эмоциональным интеллектом, что, возможно, подчеркивает (наряду с использованием понятия «интеллект»), исключительную роль эмоциональной сферы в жизнедеятельности человека.
Вышеприведенные материалы позволяют надеяться, что многие проблемы общества можно было бы разрешить через развитие и совершенствование интеллекта его членов. Но, как заметила М.А.Холодная, Пиаже не случайно ограничил свои исследования возрастом 14-17 лет. Возможно, по той самой причине, что многие взрослые демонстрируют практически все описанные им эффекты детского мышления: эгоцентризм, акцент на случайном, неспособность стать на точку зрения другого, нечувствительность к противоречиям [7]. И в этом нетрудно убедиться, хотя бы изредка критически оценивая поведение взрослых, демонстрируемое, скажем, во время телепрограмм «Пусть говорят» или «К барьеру», когда люди в 40-60 лет в буквальном смысле «кричат свою мысль», нисколько не заботясь о том, чтобы в диалоге услышать собеседника. Эти проявления достаточно четко прослеживаются и в ряде стереотипов обыденного мышления, мешающих адекватному пониманию поведения других. Многие, например, уверены, что в аналогичной ситуации большинство людей поступят точно так же, как и они. А если обстоятельства не меняются, то и поведение тоже не должно меняться. Кстати, свое собственное поведение они склонны объяснять внешними, ситуационными факторами, а действия и поступки других – внутренними, личностными факторами. Не следует забывать и о стереотипах поведения – привычках, которые нередко очень легко формируются, но с большим трудом разрушаются. Люди, как правило, не осознают, что та или иная форма поведения, ставшая привычной, вовсе не является единственно возможной.
Существенное препятствие «расширению» сознания (самопознанию) представляют собой, как уже отмечалось выше, и механизмы психологической защиты. С одной стороны они обеспечивают поддержание некоторой гармонии внутреннего мира человека с внешним миром, но с другой – препятствуют активному преобразованию его отдельных личностных черт, поведения или изменений в окружающей среде. Ведь сохранение гармонии достигается за счет исключительно внутренних преобразований и интерпретаций, удаляющих из сознания конфликтную и травмирующую информацию. Под воздействием механизмов психологической защиты поведение нередко становится странным, нелепым. Деформации в объяснении мотивов поведения инициируются при этом некоторым переживанием, которое неприемлемо с точки зрения исполняемой человеком индивидуальной роли.
Психология сделала достаточно много для того, чтобы человек становился более совершенным. Имеются книги, содержащие материалы практически по всем аспектам личностного развития. Разработаны многочисленные профессиональные и популярные тесты и опросники, позволяющие оценить и темперамент, и характер, и общительность, и тревожность, и развитие интеллекта, и развитие каждого познавательного процесса. Тем не менее, значительный потенциал психологической науки остается почти невостребованным, так как многие люди ориентированы скорее на материальную сторону бытия, чем на познание собственного внутреннего мира. Даже при наличии серьезных психологических проблем они не склонны обращаться за помощью к специалисту-психологу, так как не вполне осознают подлинную роль психического в своей жизни. Но ведь познание самого себя должно быть столь же значимым для нашего личностного роста как болевые ощущения для нашего существования как индивида. Как же можно объяснить и по возможности разрешить это очевидное противоречие?
Руководствуясь идеей: «потребности – несомненный источник активности личности», рассмотрим возможное место самопознания в иерархии человеческих потребностей. Учитывая их неравнозначность, акцентируем внимание на том, что одни потребности (физиологические, связанные с безопасностью) отнесены к низшим, а другие (потребность в уважении, самоактуализации) – к высшим [2]. В этой иерархии представлены также и когнитивные потребности (в знании, понимании, новизне), относящиеся, естественно, к последним. Возможно, к этой же группе можно было бы отнести и потребность в познании человеком самого себя, так как без самопознания, без постижения своей индивидуальности, окажется невозможной и занимающая более высокое место в иерархии потребность в самоактуализации. В этой связи представляется исключительно важной мысль о том, что низшие потребности определяются биологией человека, появляются сами, а вот высшие – сами, как правило, не возникают [8]. А поэтому их нужно формировать намеренно, уделяя этому время, внимание и энергию.
Было бы неверным утверждать, что в психологической науке отсутствует упоминание о потребности в самопознании. Это понятие иногда встречается. Но рассматривается потребность в самопознании скорее как детерминированная наследственной программой, а не формируемая благодаря среде и воспитанию. Как правило, речь при этом идет лишь о стремлении к самопознанию, которое еще не характерно для младших школьников, но четко проявляется в подростковом возрасте. Детерминантой подобного стремления может быть потребность в самоутверждении, занимающая в жизни любого подростка весьма значимое место. Вот и приходится обращать внимание на свой внешний вид, физическую силу, некоторые особенности поведения, привычки, отдельные личностные черты. Противоречие, в данном случае, заключается в следующем: стремление иметь высокое социальное и материальное положение с одной стороны противоречит нежеланию прикладывать для этого усилия, учиться, трудиться – с другой. Но от стремления к самопознанию до формирования потребности в самопознании – дистанция огромного размера. Часто оказывающаяся непреодолимой и закрывающая, как было показано ранее на ряде конкретных фактов, возможность встречи с потребностями высших уровней. Вышеприведенные материалы позволяют также заключить: учитывая исключительную роль этой потребности, ее формирование может и должно занимать ключевое место в воспитании.
Идеальный образ личностей, у которых потребность в самопознании занимает верхние ступеньки в иерархии потребностей, описан в статье корреспондента Ю.Лепского «Ауровиль», опубликованной почти 20 лет назад в газете «Комсомольская правда». В ней шла речь о жителях небольшого городка Ауровиль, расположенного в Индии. Они приехали сюда из 24 стран, объединенные следующей идеей философа Шри Ауробиндо: совершенное общество не может быть создано людьми или состоять из людей, которые сами несовершенны. Корреспондента поразило странное ажурное сооружение Ауровиля в виде шара, построенное специально для того, чтобы здесь «человек спокойно и сосредоточенно мог заглянуть в себя, понять себя, увидеть себя таким, каков он есть на самом деле. А увидев и поняв, попробовать изменить себя» [9, с.4].
К сожалению, далеко не у всех людей потребность в самопознании достигает такого же уровня, как у жителей Ауровиля. Чаще имеет место эпизодическое размышление о собственных мотивах поведения или личностных качествах. Иногда нет и этого. Вот почему важная роль в организации работы по формированию потребности в самопознании принадлежит диагностике. Иначе говоря, необходимо диагностическое средство, позволяющее оценить уровень развития потребности у каждого отдельного школьника или студента, выявить те возрастные этапы, когда этот процесс может протекать с наибольшей эффективностью. И, конечно, требуется продуманная, теоретически обоснованная и апробированная программа, побуждающая учащихся постоянно анализировать мотивы своих действий, соотносить их с системой ценностей общества. В итоге процесс воспитания, нередко опирающийся на оперантное обусловливание, и ведущий к формированию преимущественно внешней мотивации, мог бы смениться управлением самовоспитанием, которое обеспечивает формирование внутренней мотивации.
- Кончаловский, А.С. Низкие истины / А.С. Кончаловский. – М.: Совершенно секретно, 2000. – 384 с.
- Маслоу, А. Мотивация и личность / А. Маслоу // Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев) [Электронный ресурс]. – 2004.– Режим доступа: http:// psylib.kiev.ua. – Дата: 06.07.2007.
- Орлов, Ю.М. Восхождение к индивидуальности: Кн. для учителя / Ю.М. Орлов. – М.: Просвещение, 1991. – 287 с.
- Файгенберг, И.М. Мозг. Психика. Здоровье / И.М. Файгенберг. – М.: Наука, 1972. – 111 с.
- Грановская, Р.М. Элементы практической психологии / Р.М. Грановская. – 2-е изд. – Л.: Издательство Ленинградского университета, 1988. – 560 с.
- Morin, A. Possible links between self-awareness and inner speech: Theoretical background, underlying mechanisms, and empirical evidence / А. Morin // Journal of Consciousness Studies. – № 12. – 2005. – P. 115-134.
- Холодная, М.А. Психология интеллекта. Парадоксы исследования / М.А. Холодная. – СПб.: Питер, 2002. – 272 с.
- Каверин, С.Б. Мотивация труда / С.Б. Каверин. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1998. – 224 с.
- Лепский, Ю. Ауровиль. В магнитном поле идеи / Ю. Лепский // Комсомольская правда. – 1989. – 18 мая. – С. 4.
Авторы:
Ерчак Николай Тимофеевич, доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой психологии МГЛУ
Калашник Анастасия Викторовна, преподаватель кафедры возрастной и педагогической психологии БГПУ имени М.Танка
