Как из слабого сделать сильного? Поручите ему заботу о более слабом, попросите вам помочь в поддержке кого-то, кто в этом нуждается.
Есть легкоранимые люди, которые кажутся слабыми до тех пор, пока они находятся в положении зависимости от более сильной личности. Когда такие люди вынуждены поддерживать слабого, помогать ему в преодолении психологических трудностей, они сами перестают быть слабыми.
В нашей индивидуальной работе с больными мы часто обращаемся почти к каждому из них с просьбой помочь нам вовлечь определенных людей в заданные упражнения, научить какому-то «тренировочному» виду деятельности, дать конкретно-ситуационное поручение. В каждом отделении бывают больные, которым нужно дополнительное внимание, а времени у медперсонала на это нет. Так что нужда в помощи вполне реальная. Поручения подбираются с таким расчетом, чтобы их выполнение принесло наибольшую пользу «порученцу» и его «подшефному».
Больная Д. Н. - тихая, скромная женщина, 40 лет, замужем, двое детей. Она хорошая работница, но ее начальница «гложет» ее, все ставит в упрек, даже большое перевыполнение нормы («высовываешься»). Еще с детства ей не хватало ощущения душевного тепла, суров был отец. И не повезло в этом отношении с мужем. Он человек честный и прямодушный, но неласковый. Дома он сидит за работой, возится с ребятишками, с радиоприемниками и аппаратурой, что-то насвистывает и... «как чужой!». Д. Н. всегда печальна. У нее вид ребенка, которого отвергли суровые родители. А глаза обращены внутрь себя. Ее трудно вовлечь в беседу. Но если она разговорилась, то остановить ее, не обидев, тоже не просто: она жалуется на мужа, на начальницу, на тоску, жалуется, жалуется .. По тому, как она говорит, чувствуется, что это добрый и очень неглупый человек. Полагая, что она уже «излилась» в достаточной мере, останавливаю ее и начинаю «выдавать информацию», которая помогла бы перестроить ее отношение к мужу.
- Стоит ли обижаться на человека, что он чего-то не имеет?. Если он не способен на большее тепло, если он не умеет быть ласковым, может быть, самой попробовать отнестись к нему как к человеку, который сам чего-то недополучил... Родительского тепла, например, ведь он же детдомовец, как и Вы!
Д. Н. воспринимает информацию медленно и медленно трансформирует ее в отношения. Но после трех бесед что-то уже сдвинулось, она «поняла» и выписывается с заметным улучшением. Через год поступает снова, хотя с менее выраженной невротической депрессией. Она буквально «прилипает» ко мне. И вот тогда я объясняю ей, как нам нужна ее помощь. При этом я показываю, насколько труднее, чем у нее, жизнь ее лечащего врача: у нее только что умер отец, на руках тяжелобольная мать, которую нельзя из-за ее болезни и тесноты взять к себе, но нужно каждый день навещать ее и обслуживать, и проявлять тепло, и дома ждут двое малолетних детей, которые пока еще нуждаются в очень большом внимании матери, и неуравновешенный в своих проявлениях муж. А у самой - больное сердце. Заканчивая этот эмоционально насыщенный перечень объективных трудностей, спрашиваю:
- А вы хоть раз заметили, что ей плохо? Что ей очень трудно?
Это не упрек. Я апеллирую к ее доброте и пробуждаю задремавшую способность к сочувствию. И вдруг моя больная как бы просыпается:
- Я все поняла!
Поскольку она начинает краснеть, я предупреждаю возможность ее «застревания» в позиции самобичевания.
- Вам не в чем упрекать себя! Вам плохо - и вы идете за помощью. Для этого мы здесь и находимся... Вы до сих пор не знали, что вы сильный человек и сможете справиться со своими трудностями, как только пройдете курс общеукрепляющего лечения. Но вам еще надо, пока Вы здесь, поучиться быть сильной, «найти себя». Помогите своему врачу!
И я объясняю, что она может сделать в отделении: указываю ей на двух больных женщин, которые особенно плохо поддаются лечению и просто изнуряют своего лечащего врача абсолютной пассивностью, отсутствием хотя бы каких-то встречных усилий. Показываю своей помощнице тонизирующие упражнения; объясняю, как надо с этими больными разговаривать (она кивает: «Да так же, как Вы со мной!»), как преподнести все те виды рукоделия, которые им были бы полезны, и т.п.
Уже через неделю Д. Н. прибегает ко мне в состоянии светлой приподнятости:
- А вы знаете, они меня слушаются, они уже меньше ноют! Наверное, потому, что увидели во мне самой перемену...
А перемены, действительно, очень заметны. Куда-то исчез - совсем! - дух детской незащищенности и обездоленности. Милая скромность женщины осветилась активностью живого сердечного участия. Но главное - ее взгляд обрел глубину проснувшегося ума, постижения и ясность целенаправленности. Она поделилась со мной интересными наблюдениями и выводами, удивительными сочетанием тонкости и основательности... По своей инициативе она взяла «под крыло» молоденькую девушку, рано оставшуюся без родителей...
С тех пор прошло четыре года. Работает она с той же начальницей. Ходит в бассейн, поет в заводском хоре, водит сыновей и мужа на прогулки в лес, в небольшие походы. Муж мало переменился. Но Д. Н. больше не чувствует себя обездоленной и сама справляется со своими печалями. У нее теперь есть свои «слабенькие» (сотрудницы на заводе), она помогает им стать сильными...
