Гештальт-подход в терапии созависимостей

Гештальт-подход в терапии созависимостей

Малейчук Г.И., Олифирович Н.И.

Определение и  диагностические критерии

Термин «созависимость» сравнительно недавно вошел в психологические словари: его стали использовать в конце 1970-х годов. Он появился как результат изучения социально-психологических последствий поведения алкоголиков, наркоманов, игроков и других зависимых для их ближайшего семейного окружения и сменил термины «ко-алкоголизм», «пара-алкоголизм».

Созависимой личностью в самом широком смысле принято считать человека, который патологически привязан к другому: супругу, ребенку, родителю. Включенность в жизнь другого, полная поглощенность его проблемами и делами, а также крайняя форма созависимости как потребность установить над ним полный контроль – самые типичные характеристики этих людей.

Созависимость – феномен, напоминающий зависимость и являющийся его зеркальным отражением. Перечислим основные психологические характеристики созависимой личности:

• обсессивно-компульсивное мышление в области, относящейся к объекту/субъекту зависимости/созависимости;
• использование такого незрелого механизма психологической защиты, как отрицание;
• утрата контроля над своей жизнью;
• низкая самооценка;
• потребность в постоянном одобрении и поддержке со стороны других;
• размытость психологических границ;
• ощущение своего бессилия изменить что-либо в деструктивных отношениях и др. [7, с.13].

В восприятии большинства людей слово «созависимость» нагружено негативными смыслами. Прежде всего, созависимость ассоциируется с утратой свободы, потерей собственного Я, разрушающими личность отношениями. Данный термин прочно вошел в обыденное сознание и широко используется при описании деструктивных отношений между зависимым и созависимым человеком или между двумя созависимыми людьми. Исследования созависимости являются междисциплинарной областью: ее различные аспекты изучают педагогика, социология, психология, медицина.

Формирование созависимого поведения в онтогенезе

Для терапевта важным является поиск ответа на вопрос: какие отношения считать «условно нормальными», а какие – патологически созависимыми? В гештальт-терапии при определении психического здоровья основным критерием является понятие «творческого приспособления» как способности человека быть адекватным ситуации и самому себе.

Согласно взглядам не только гештальт-подхода, но и большинства теорий развития,  онтогенез представляет собой последовательный процесс развертывания различных структур Я посредством контакта с социальной средой. Те формы взаимодействия с окружением, которые на одних этапах являются адекватными, на других признаются неприемлемыми. Так, к примеру, симбиотические отношения между матерью и маленьким ребенком являются не просто нормой, но и условием его развития. Однако в процессе своего развития ребенок должен дифференцироваться от матери и обрести относительную независимость. При этом две метапотребности – быть включенным и быть автономным – являются важнейшими двигателями развития. Они находятся в описанных гештальт-психологами отношениях «фигура-фон». В одни моменты жизни человеку важнее быть рядом с кем-то, в другие – находится в одиночестве.

В различных отношениях с Другими ребенок учится выстраивать балансы между «давать» и «брать», благодаря которым циркулирует информация, проявляется любовь, выражается признание, осуществляется поддержка. Ощущение, что мы «в балансе», что наша «внутренняя бухгалтерия» в порядке, позволяет продолжать щедро дарить заботу, делиться опытом, сопереживать. Если в ответ мы получаем то же, возникает удовлетворение и удовольствие от процесса взаимодействия.

Ассимилируясь, опыт взаимодействия с Другими становится частью Я, придает силу, уверенность, способность планировать и выстраивать свою жизнь. Быть с другими и быть собой – это две стороны одной медали, потому что быть собой в отсутствии других, реальных или интроецированных, невозможно.

Однако в созависимых отношениях баланс «давать – брать» нарушен. Обычно у созависимой личности возникает чувство, что она дает гораздо больше, чем получает, и поэтому ощущение опустошенности, истощенности, переживание того, что важные потребности невозможно удовлетворить – частые спутники созависимых отношений.

В психоанализе идея упоминаемых базовых потребностей – быть собой и быть с Другими – была описана Отто Ранком. Он утверждал, что существуют два вида страха. Первый вид страха он назвал страхом перед жизнью. Его яркая характеристика – потребность в зависимости от Другого. Он проявляется в полном отказе от своего Я, от своей идентичности. Такой человек – это лишь тень того, кого он любит. Второй вид страха О. Ранк назвал страхом смерти. Это страх перед полным поглощением Другим, страх утраты независимости. О. Ранк считал, что первый вид страха более типичен для женщин, а второй – для мужчин [6].

Эти метапотребности и способы их удовлетворения обычно обусловлены достаточно ранними отношениями ребенка с материнской фигурой. Очевидно, что в ходе развития и общения с социальным окружением ребенок меняется сам и меняет способы удовлетворения разных потребностей, то есть его взрослое поведение не является «голографическим отражением» детского опыта. Именно поэтому гештальт-терапевты полагают, что аналоги детского поведения во взрослом возрасте нельзя считать законсервированными и неизменными – эти паттерны не раз подвергались различным воздействиям со стороны ментальной, эмоциональной и социальной сфер. Тем не менее, психотерапевту важно знать представления различных школ об основных стадиях развития отношений в онтогенезе и потенциальном влиянии раннего взаимодействия на мысли, чувства и поведение взрослого.

Очевидно, что на этапе младенчества созависимость, или, точнее, слияние матери и ребенка – это условие выживания последнего. Именно поэтому Д. Винникотт говорил, что «нет такой вещи, как ребенок». Маленький ребенок не существует сам по себе, он всегда находится рядом с взрослым – матерью или ее заместителем. Д. Винникот также постулировал идею, что в процессе развития ребенок проходит путь от состояния абсолютной зависимости к состоянию зависимости относительной. Чтобы ребенок смог пройти этот путь, рядом с ним должна находиться «достаточно хорошая мать»: не идеальная или гиперопекающая, а заботящаяся о гармоничном удовлетворении его потребностей.

Таким образом, при условии нормально протекавшего развития взрослый человек должен обладать способностью к самостоятельному существованию. Причиной созависимости является незавершенность одной из наиболее важных стадий развития в раннем детстве – стадии установления психологической автономии, необходимой для развития собственного «Я», отдельного от родителей. По мнению Г. Амона, «…формирование границы Я в симбиозе является решающей фазой развития Я и идентичности. Это возникновение границы Я, способствующее различению Я и не-Я в плане формирования идентичности, становится возможным благодаря первично заложенным функциям Я ребенка. Здесь особую роль играют конструктивная агрессия и креативность. В формировании границ Я ребенок зависит также от постоянной поддержки окружения, своей первичной группы, в особенности матери» [1, с. 65].

В исследованиях М. Малер было установлено, что у людей, которые в возрасте около двух-трех лет успешно завершают эту стадию, существует целостное внутреннее ощущение своей уникальности, четкое представление о своем «Я» и о том, кто они такие. Ощущение своего Я позволяет заявлять о себе, полагаться на свою внутреннюю силу, брать ответственность за свое поведение, а не ожидать, что кто-то будет управлять тобой, Это своеобразное второе рождение – психологическое, рождение собственного Я. Такие люди способны быть в близких отношениях, не теряя при этом себя. М. Малер считала, что для успешного развития психологической автономии ребенка необходимо, чтобы психологической автономией обладали оба его родителя [7].

Таким образом, с точки зрения гештальт-подхода созависимые отношения представляют собой фиксацию на ранних способах построения контакта, которые были адекватными «там и тогда», но не соответствуют ситуации «здесь и сейчас». Ф. Перлз считал, что характер – это невроз, «если у вас есть характер, значит вы выработали ригидную систему Ваше поведение становится предсказуемым. Вы теряете способность контактировать с миром и со своими ресурсами. Вы реагируете на события согласно одной жесткой схеме…» [6, с. 11]. Созависимость – это стереотипный паттерн поведения.

Терапия созависимой личности

Терапия созависимой личности – это терапия взросления. Истоки созависимости, как мы отмечали ранее, лежат в раннем детстве. Терапевту необходимо помнить, что он работает с клиентом, который по своему психологическому возрасту соответствует ребенку 2-3 лет. Следовательно, цели терапии будут определяться задачами развития, характерными для этого возрастного периода.

Терапию с созависимыми клиентами можно рассматривать как проект по «взращиванию» клиента, которую метафорически можно представить как отношения мать-ребенок. Данная идея не является новой. Еще Д. Винникотт писал, что в «терапии мы пытаемся имитировать естественный процесс, который характеризует поведение конкретной матери и ее ребенка. … именно пара «мать – младенец» может научить нас основным принципам работы в обращении с детьми, у которых раннее общение с матерью было «недостаточно хорошим» или оказалось прерванным» [3, с. 31].

Основная цель терапии с такого рода клиентами – создание условий для «психологического рождения» и развития собственного «Я», что является основой для его психологической автономии. Для этого в психотерапии клиенту необходимо решить ряд задач:

• восстановить границу-контакт;
• научится осознавать свои потребности и желания;
• обрести чувствительность, прежде всего к агрессии;
• выработать новые модели поведения;
• научится находить внешние и внутренние источники поддержки и опираться не только на других, но и на себя.

Сложности в психотерапии созависимых обычно начинаются уже с момента обращения к психотерапевту. Чаще всего созависимый клиент приходит «жаловаться» на своего зависимого партнера. Задачей психотерапевта на этом этапе терапии является «переключение» фокуса внимания с партнера на клиента. Необходимо объяснить клиенту, что в проблемах, причиной которых, по его мнению, является зависимый партнер, есть также его вклады и психотерапия будет осуществляться не с другим человеком, а именно с ним. На этом этапе терапии возможно сопротивление клиента, связанное с непризнанием своего «авторства» в заявленных на терапии проблемах. Следовательно, на этом этапе большое внимание в терапии необходимо уделять психологическому просвещению клиента в области созависимых отношений.

Еще один феномен, с которым придется столкнуться терапевту на начальном этапе терапии – это роль Спасателя, с которой идентифицирует себя клиент. В образе Я клиента содержится достаточно сильный интроект о своей миссии Спасателя, результатом чего является фантазии проективного характера о неспособности партнера выжить без него. В силу этого образ Я созависимого расщеплен на полярности Спасатель и Спасаемый, каждая из которых ассоциирована с определенными качествами и характеристиками. Спасатель – хороший, добрый, великодушный, сильный (почти всемогущий), честный и т.п. Спасаемый, естественно, плохой, злой, подлый, ненадежный, слабый и т.п. Полюс «Спасатель» принимается созависимым, и он легко с ней идентифицируется. В то же время полюс «Спасаемый» отвергается и проецируется на зависимого.

В работе с такого рода клиентами первым шагом является признание бессилия Спасателя. Перестав спасать Другого, созависимый перестает тем самым «инвалидизировать» его. Признание собственного бессилия для спасения Другого ведет к осознаванию, что спасать нужно себя. Успешным завершением данного этапа является создание рабочего альянса терапевта и клиента с готовностью последнего работать в психотерапии над восстановлением своего Я, своих отношений и своей жизни в целом.

Сложность, с которой столкнется терапевт в данной работе – сильное сопротивление клиента, причиной которого является страх. Это страх отвержения и в итоге одиночества из-за предъявления близкому человеку непринимаемых частей своего Я, в первую очередь – своей агрессии. Истоки страха находятся глубоко в детстве и коренятся в отсутствии принятия клиента родительскими фигурами. Это травматический опыт отвержения клиента в раннем возрасте возникает в ответ на попытки ребенка заявить о себе – своих желания, потребностях, чувствах. Неспособность родителей принимать ребенка в разносторонних проявлениях, не всегда ими одобряемых, их неспособность выдерживать агрессию, неизбежно сопровождающую любые стремления развития автономии, приводят к пресечению этих попыток, что в итоге ведет к невозможности «психологического рождения» ребенка.

Созависимость клиента, как уже отмечалось, является незавершенным гештальтом и отражает эмоциональные проблемы его родителей, неспособных принимать «плохие» аспекты собственного Я, и идентифицирующихся с образом идеальных, святых родителей. В итоге, эти непринимаемые свойства проецируются на ребенка. Джон Боулби в своей книге «Создание и разрушение эмоциональных связей» дает точное описание этим процессам. Он пишет: «… для взаимоотношения нет ничего более вредоносного, чем когда одна сторона приписывает собственные неудачи другой, делая ее козлом отпущения (курсив авторский). К сожалению, младенцы и маленькие дети являются великолепными козлами отпущения, так как они столь открыто проявляют все те грехи, которые наследует их плоть: они эгоистичны, ревнивы, чрезмерно сексуальны, неряшливы и склонны к вспыльчивости, упрямству и жадности. Родитель, который несет на себе груз вины того или иного из этих недостатков, склонен становиться необоснованно нетерпимым к подобным проявлениям у своего ребенка» [2, с. 31-32]. Схожей точки зрения придерживается Гюнтер Аммон, считая, что «…структурному повреждению Я ребенка сопутствует неосознаваемая родителями защита от его потребностей, проявляющаяся в форме ригидных запретов, страха сексуальности. Родители, которые в силу собственного неосознаваемого страха перед инстинктами не способны понять потребности ребенка и поддержать их, когда они начинают осознаваться ребенком и дифференцироваться – это те самые родители, которые не в состоянии адекватно выполнять функцию внешнего вспомогательного Я по отношению к ребенку» [1, с. 66].

Использование метафоры «родитель-ребенок» в психотерапии созависимых клиентов позволяет предложить адекватную стратегию работы. Психотерапевту следует быть безоценочным и принимающим разнообразные проявления Я клиента. Это предъявляет особые требования к осознанию и принятию терапевтом отвергаемых аспектов собственного Я, его умению выдерживать проявления различных чувств, эмоций и состояний клиента, прежде всего, его агрессии. Проработка деструктивной агрессии делает возможным выход из патогенного симбиоза и отграничение собственной идентичности.

Следующая цитата Джона Боулби, на наш взгляд, красноречиво и точно отражает стратегию работы с созависимым клиентом: «Ничто не помогает ребенку в большей степени, чем способность выражать враждебные и ревностные чувства откровенно, прямо и спонтанно, и я полагаю, что нет более значимой задачи родителя, чем быть способным принять такие выражения дерзости ребенка, как «я ненавижу тебя, мамочка», или «папочка, ты – скотина». Выдерживая эти взрывы гнева, мы показываем нашим детям, что мы не боимся их ненависти и уверены, что она может контролироваться; кроме того, мы обеспечиваем ребенка атмосферой терпимости, в которой может расти его самоконтроль» [2, с. 21]. Заменив слова «ребенок и родитель» на «клиент и терапевт», мы получаем модель терапевтических отношений в работе с созависимыми клиентами.

Разные направления психотерапии используют разные приемы для снижения сопротивления созависимого клиента на начальных этапах работы. В качестве примера можно привести проигрывание полярностей в гештальт-терапии, принятие высшей силы в программах типа Анонимных Алкоголиков, смирение с судьбой другого в методе системных семейных расстановок и др.

Терапевтический контакт на первом этапе работы будет характеризоваться следующими реакциями клиента: восхищением, готовностью слушать и выполнять предписания терапевта, а также уверенностью во всемогуществе последнего и желании переложить на него ответственность. Эти реакции являются проекциями от «хорошей» части Я клиента. Они детерминированы страхом отвержения и желанием заслужить любовь терапевта-родителя. Ответные реакции терапевта будут чаще всего противоречивы – желание заботится о клиенте, сочувствовать, поддерживать его и раздражение из-за ощущения фальши в реакциях клиента, пытающегося быть «хорошим».

Терапевту придется приложить много усилий в создании доверительных отношений, прежде чем он позволит себе интервенции, фрустрирующие привычные для клиента способы контакта. Появление на следующем этапе работы контрзависимых тенденций клиента с агрессивными реакциями в сторону терапевта – негативизма, агрессии, обесценивания – необходимо всячески поддерживать. У клиента появляется реальная возможность получить в терапии опыт проявления своей «плохой» части, при этом сохраняя отношения и не получая отвержения. Такой новый опыт принятия себя значимым Другим может стать основой принятия самого себя, что послужит условием для построения здоровых отношений с ясными границами. Терапевту же на этом этапе терапии необходимо запастись вместительным «контейнером» для «складирования» негативных чувств клиента.

Отдельная важная часть терапевтической работы должна быть посвящена обретению клиентом чувствительности к своему Я с целью дальнейшей его интеграции. Для созависимых клиентов, как уже говорилось, свойственна избирательная алекситимия (термин наш), заключающаяся в неспособности осознавать и принимать отвергаемые аспекты своего Я – чувства, желания, мысли. Вследствие этого у созависимого, по определению Г. Амона, существует «структурный нарциссический дефект», проявляющегося в существовании «дефекта границ Я» или «дыр Я». Симптомы созависимого поведения, согласно Амону, можно рассматривать как попытку восполнить и компенсировать нарциссический дефицит, возникший при формировании границ Я, и таким образом сохранить «целостность» личности. Задачей терапии на этом этапе работы является осознавание и принятие отвергаемых аспектов Я, что способствует «залатыванию дыр» в Я созависимого клиента. Открытие позитивного потенциала так называемых негативных чувств – бесценные инсайты клиента в этой работе, а их принятие – условие интеграции его идентичности.

Критерием успешной терапевтической работы является возникновение у созависимого клиента собственных желаний, открытие в себе новых чувств, переживание новых качеств своего Я, на которые он сможет опираться, а также появившаяся способность оставаться в одиночестве.

Важным моментом в терапии созависимых является ориентация в работе не на симптомы созависимого поведения, а на развитие Я клиента. Важно помнить, что Другой выполняет структурообразующую функцию, придающую созависимому ощущение целостности его Я и в целом – смысла жизни. Франц Александер говорил об «эмоциональной бреши», остающейся в больном после устранения симптома. Он подчеркивал также опасность психотической дезинтеграции, которая может следовать после этого. Эта «эмоциональная брешь» как раз и обозначает структурный дефицит, «дыру в Я» клиента. Поэтому целью терапии должно быть содействие клиенту в формировании функционально эффективной границы-контакт, которая приводит к ненужности созависимого поведения, ее заменяющего или защищающего.

Психотерапия созависимого клиента – долгосрочный проект. Существует мнение, что ее длительность исчисляется из расчета один месяц терапии за каждый прожитый год клиента. Почему этот процесс длится так долго? Ответ очевиден – это терапия не конкретной проблемы человека, а его образа Я, Других и Мира. Успешная терапия приводит к качественному изменению всех вышеназванных компонентов мировоззрения.

В жизни созависимых отсутствует опыт реальных отношений с людьми: доверительных, с принятием, с ясными границами, с балансом в отношениях «давать – брать», с возможностью удовлетворять свои потребности и быть чувствительным к потребностям других. Созависимые личности строят свои отношения не с реальным человеком, а со своей идеальной проекцией. Не удивительно, что Встречи двух людей не происходит. Тот человек, с которым они имеют отношения, обычно оказывается совсем не таким, каким его рисует созависимый. Тогда неизбежно последующее негодование и попытки изменить его согласно существующему идеальному образу. Партнер созависимого испытывает смешанные и противоречивые чувства – от ощущения собственной грандиозности до дикой ярости. Похожие чувства испытывает в контакте с созависимой личностью и терапевт. Иногда он ощущает себя всемогущим, иногда у него возникает бессилие, и, как следствие – приступы злости в адрес клиента.

Терапия в связи с вышесказанным – это терапия отношений, терапия на границе-контакт между терапевтом и клиентом, терапия, в которой возможна Встреча. Это встреча клиента с реальным Другим – человеком, терапевтом, а не с его идеальным проективным образом. И, что важно, это Встреча со своим новым Я и новым Миром.

  Для иногородних возможно консультирование и супервизия у автора статьи через интернет.

Скайп

Login: Gennady.maleychuk

Список использованных источников

 Регистрируйтесь на сайте b17.ru и получайте доступ к интересной информации по практической психологии

1. Аммон, Г. Психосоматическая терапия/ Г. Аммон. – СПб, 2000. – 238 с.
2. Боулби, Дж. Создание и разрушение эмоциональных связей/ Дж. Боулби. – М., 2004. – 232 с.
3. Лэнгле, А. Агрессия: причины возникновения и формы агрессии с позиции экзистенциального анализа/ А. Лэнгле// Что движет человеком? Экзистенциально-аналитическая теория эмоций. – М.: Генезис, 2008. – 235 с.
4. Перлз Ф. Гештальт-семинар/ Ф. Перлз//– М.:Институт Общегуманитарных Исследований. 2008.– 352 с.
5. 3. Винникотт, Д.В. Семья и развитие личности. Мать и дитя/ Д.В. Винникотт. – Екатеринбург, 2004. – 400 с.
6. 6.Ранк, О. Миф о рождении героя / О. Ранк, – М.: «Рефл-бук», «Ваклер», 1997.
7. 7. Уайнхоллд, Б. Освобождение от созависимости/ Б. Уайнхоллд, Дж. Уайнхоллд. – М.: Класс, 2003. – 22 с.
8. 8. Mahler, M. On Human Symbiosis and the Vicissitudes of Individuation / M. Mahler. – New York: International University Press, 1968.