Написать статью побудили утверждения моих учителей о том, что психология укрепляет эго, а буддизм его растворяет, и там, где заканчивается психология, начинается буддизм. В статье рассматривается соотношение психологических методов помощи человеку и буддийских практик. Ищутся ответы на вопросы: Всегда ли буддизм лучше психологии? Может ли буддизм заменить психологию? Верно ли обратное утверждение?
Опыт понимания человеком себя и других восходит к дописьменным временам. Мистические, религиозные практики, шаманизм, философия… – таковы первичные способы познания человеком своего места в мире. На Западе основным методом постижения человеком себя стала философия, на Востоке – мистические учения, и только в XIX веке − психология, появившаяся на Западе как «дочь философии».
Определений психологии бесчисленное множество, и я определю ее так: психология – это искусство познания себя, другого и своего места в мире. Задача психологии, в самом общем виде, – сделать жизнь человека более осознанной, осмысленной и радостной. И здесь очевидно созвучие буддийской практике (определение дано психологом-буддистом). Существует великое многообразие психологических школ, ведущих к большей осознанности. Какую из них выбрать и какая лучше? Здесь я сделаю попытку доказать, что выбранное направление психотерапии или духовной практики зависит от зрелости клиента и самого консультанта.
Человек в процессе жизни проходит несколько ступеней развития: от эгоистической стадии к группоцентрической, далее к гуманистической (экзистенциально-гуманистической) и духовной (Б. Братусь). Точнее сказать, все начинают с эгоистической стадии, но подняться выше удается не всем: кто-то застревает на этом уровне до скончания своего века.
Эгоистический уровень выражается в том, что человек в центре мира видит самого себя: все происходит для меня и вращается вокруг меня. Другие люди и события оцениваются с точки зрения полезности для себя: хорошо то, что полезно для меня, и хорош тот, кто служит мне. И, соответственно, плохо то, что мне вредно и не удовлетворяет мои потребности. Интересы другого здесь нивелируются и не принимаются в расчет. Эгоист не способен поставить себя на место другого и увидеть мир глазами другого.
Группоцентрический уровень немного расширяет поле «своего» для человека: до семьи, клана, нации, этноса, государства, религиозной конфессии… Здесь оценка хорошее/плохое выставляется за степень полезности/вредности для группы, к которой принадлежит оценивающий. В самом общем представлении, личность достигает уровня группоцентризма в подростковом возрасте, когда начинаются «реакции группирования»: сплочение в «стайки», идентификация со своей группой и разотождествление с чужой. Однако известно чрезвычайно много примеров поведения взрослых людей, проявляющих эти подростковые реакции: ксенофобия, религиозная ненависть, этнические конфликты, национализм, дедовщина в армии… – явные признаки застревания на низкой ступени эволюции человека.
Личность гуманистическая выходит за рамки себя и своей группы, всякую другую личность считает равной себе, в своих поступках ориентируется на Другого и способна поставить себя на место Другого, не взирая на его принадлежность к какой бы то ни было группе. И, следовательно, оценивает Другого с точки зрения его полезности/вредности для всего человечества. На гуманистическом уровне людям характерно альтруистическое поведение – человек способен делать что-то для других, не преследуя личной выгоды или признания.
Этот уровень правомерно так же назвать экзистенциальным − уровнем подлинности, аутентичности, измерения себя и других не по погонам и званиям, не по внешним атрибутам, а по сути (сущности), внутренней ценности, неповторимости. Здесь начинается культура достоинства в противовес культуре полезности, которая свойственна предыдущим стадиям развития личности.
Самая высокая ступень развития человека – трансперсональная, духовная. Определить этот уровень словами сложнее всего. Понятие «трансперсональное» означает выходящее за рамки отдельной персоны, конкретного человека или индивидуальной души; это психология вне личности и за пределами «разумного» опыта. Трансперсональная психология изучает и описывает опыт измененных состояний сознания − выход за пределы привычного «Я», за границы времени и пространства. Источником знаний трансперсональной психологии является изучение сновидений, спонтанных переживаний, образов бессознательного в медитациях, опыты, происходящие после приема легких наркотиков (в 60-е годы в Америке были разрешены ЛСД, тогда и проводились подобные эксперименты, и сейчас говорят об их возобновлении), опыт состояний сознания в процессе интенсивного дыхания и других процессов, создающих кратковременное изменение нашего привычного восприятия мира. Трансперсональная психология описывает феномены преодоления ощущений личной изоляции, центрированности на собственной индивидуальности и самодостаточности, на Эго.
Развитие человека – не прямой и однолинейный процесс, он предполагает скачки, возвраты, существование на нескольких уровнях одномоментно. При этом человек воцерковленный или вставший на буддийский (индуистский и пр.) путь – еще не значит духовный. Вера в Бога или буддийская практика могут быть эгоистические: «Господи, помолюсь тебе, а ты сделай, чтобы у меня было все хорошо», «Боженька, я пожертвую для церкви, а ты сделай так, чтобы мой бизнес был успешным», «Я буду усердно медитировать, и моя жизнь станет лучше». Это торговля с Богом (или Дхармой), поиск личного счастья в сансаре, духовный материализм. «Какие ловушки поджидают искателя просветления в гуще современной повседневной жизни? Главная и самая опасная из них — "духовный материализм", стремление человеческого Эго обратить в свою пользу все что угодно, даже процесс внутренней трансформации и освобождения от самого Эго» (Трунгпа).
Психологическая парадигма, используемая консультантом в каждом конкретном случае, должна зависеть от уровня развития обратившегося с вопросом (К. Уилбер) и, безусловно, будет напрямую зависеть от уровня развития самого психолога – консультант не может перепрыгнуть свой мировоззренческий потолок.
На первом, эгоистическом уровне, применимы психоанализ, когнитивно-поведенческая терапия, телесная психотерапия, гипноз, НЛП…
Группоцентрическая или конвенциональная стадия создает благоприятные возможности для работы психолога, ориентированного в парадигме трансактного анализа (сценарного анализа) Э. Берна, а также психоанализа, поведенческой и рационально-эмоциональной терапий, НЛП.
Экзистенциальное и гуманистическое направление наиболее эффективно будет для людей, находящихся на гуманистическом уровне развития. Здесь же применима гештальтпсихология, поскольку она вобрала в себя ценности гуманистической психологии. Философия как метод размышления о своем месте в мире, смысле бытия, смысле своих выборов также эффективна на этом уровне.
Если человек испытывает кризисы духовного роста, то психоанализ, сценарный анализ будет редукционизмом к более примитивным ступеням бытия. Уместными в этом случае будут трансперсональная психология и духовные учения. Здесь как раз мы можем тесно соприкоснуться с древними мистериями, постижением невидимого, неназываемого, глубинной психикой и коллективным бессознательным. Это может быть похоже даже на возвращение к предкам, корням, первоначалу (постижение абсолютной истины путем непосредственного единения с Природой, Миром, Абсолютом). Экзистенциальный мыслитель также будет подходящим собеседником в духовном поиске, если он не придерживается материалистических концепций понимания мира.
Но я считаю, что работает и обратное правило: духовые практики и трансперсональная терапия непостижимы для человека на эгоистическом и группоцентрическом уровне – это тот же порядок, что интегральный или дифференциальный анализ для первоклассника, не усвоившего арифметику.
Здесь появляются резонные вопросы:
- как далеко или, точнее, глубоко проникает психотерапия? и что дальше?
- может ли психотерапия заменить духовную практику? и наоборот?
В первую очередь обратимся к одному из любимых моих направлений психологии – экзистенциализму. Психотерапия, начиная с третьего уровня, и учения освобождения имеют две точки соприкосновения: трансформация сознания и освобождение личности от условностей, навязываемых ей общественными институтами. Так, неполиткорректность экзистенциального психолога сближает его с йогином Ваджраяны – они говорят то, что есть на самом деле, то, что чувствуют, а не то, что является вежливым и принятым в культуре, критически относятся к конвенциям и социальным порядкам. Следующее, что сближает позиции экзистенциалиста и буддиста – это представление об ответственности: всякий человек «не только такой, каким себя представляет, но и такой, каким он хочет стать», человек «есть лишь то, что сам из себя делает» [Сартр, 1990, 323]. В буддизме эта ответственность выражается в третьей из четырех основополагающих мыслей – причинно-следственной связи.
Общим в экзистенциализме и буддийском учении является смыслополагающая концепция – это поиск ответов на главные вопросы бытия человека: «Каков смысл жизни?», «Каков смысл любви?», «Какой смысл в страдании?», «…смерти?». Все эти главные «ради чего», «зачем» и «почему». Но в экзистенциализме нет общего ответа на эти вопросы: полагается, что нет универсального смысла жизни для всех, а если он есть, то он непознаваем. Каждый человек отвечает на этот вопрос по-своему (а если не отвечает, то испытывает «ноогенный невроз» или пребывает в редуцированном бытии), мало того, в разные моменты жизни человек находит разные смыслы своего бытия [Франкл, 1990]. А в буддизме Махаяны и Ваджраяны смыслом жизни бодхисаттвы определен самой идеей Дхармы – достижение просветления и освобождение всех существ от страданий.
Рассмотрим наиболее глубинную психотерапию – юнгианский анализ (Юнг не только изучал концепции буддизма, но и, основываясь на них, создал целые направления в психоанализе). Психоанализ и буддизм прежде всего созвучны в понимании того, что обычный человек видит реальность через собственные искаженные представления, что реальность – не то, чем кажется. И другое положение, сближающее психоанализ и буддизм, выразим словами Э. Фромма: «Средний индивид, находясь в уверенности, что он бодрствует, в действительности пребывает в состоянии полусна… большая часть реальности в его сознании, будь то его внутренний мир или внешняя среда, является плодом порожденных его разумом фикций» [Фромм, 2011, 68]. И здесь цель психотерапии и буддизма созвучны – растворить иллюзии, помочь человеку стать более осознанным.
Теперь детально рассмотрим концепцию К. Юнга. По Юнгу, психика человека складывается из трех составляющих: сознательное, личное бессознательное и коллективное бессознательное. Если для первых двух уровней психотерапии (на эгоистическом и группоцентрическом) задача состоит в излечении от травм, решении практических вопросов бытия для того, чтобы стать счастливее, то задача трансперсональной психологии, и в частности юнгианской терапии и буддизма, − стать более осознанным, на что было указано выше. Но здесь появляются и расхождения. Юнг считает, что осознать все тайны личного и коллективного бессознательного невозможно, возможно только принятие этих двух аспектов психики. Однако согласно учению тибетского буддизма, просветление, то есть цель духовной практики, − это состояние полной осознанности. Для буддистов полная осознанность ассоциируется с состоянием безграничной радости, любви и бесстрашия.
Отсюда следует следующее расхождение между этими великими учениями: для Юнга страдание внутренне присуще жизни (как и для экзистенциалистов), его невозможно удалить, или преодолеть, полностью, можно лишь мужественно принять его. Учение Будды, в свою очередь, показывает путь к полному освобождению от страданий и достижению состояния безграничного счастья.
Итак, буддизм идет дальше психологии. Но буддизм всегда уместнее, чем психология? Рассмотрим другую точку зрения на психотерапию и духовные практики. Д. Уэлвуд, американский психотерапевт и буддист, много лет посвятил изучению взаимоотношений между западной психотерапией и буддийской практикой. Его идея «духовного избегания» стала ключевым понятием для описания некоторых опасностей, подстерегающих духовного практика.
Хотя большинство из нас искренне пытаются работать над собой, я заметил широко распространившуюся тенденцию использовать духовные идеи и практики для того, чтобы обойти или избежать встречи с неразрешёнными эмоциональными проблемами, психологическими ранами и непройденными вехами развития.Когда мы при помощи духовности избегаем чего-либо, мы обычно используем идею пробуждения или освобождения для рационализации того, что я называю преждевременной трансценденцией — попыткой возвыситься над сырой и мутной стороной нашей человечности прежде, чем мы полностью к ней обратились и примирились с нею. И в таком случае мы склонны использовать абсолютную истину для того, чтобы принижать или отрицать относительные человеческие потребности, чувства, психологические проблемы, сложности в отношениях и дефекты развития.(О духовном избегании, отношениях и дхарме)
Уэлвуд считает, что стремление выйти за пределы наших психологических и эмоциональных проблем путём уклонения от встречи с ними опасна. Он считает, что это порождает изнуряющий разрыв между Буддой и человеком внутри нас. Можно, например, – пишет Уэлвуд – пытаться практиковать непривязанность через отрицание своей потребности в любви, но это приводит лишь к тому, что данная потребность вытесняется, так что она зачастую бессознательно и импульсивно отыгрывается скрытым и, вероятно, вредным образом.
Другой способ избегания – односторонним образом использовать истину пустоты: «Мысли и чувства пустотны, простая игра сансарических видений, так что не стоит уделять им внимания». В пространстве практики это может быть ценным советом. Но в жизненных ситуациях те же самые слова могут также использоваться и для подавления или отрицания чувств и забот, которые требуют нашего внимания.
Далее, базовая человеческая рана, преобладающая в современном мире, формируется вокруг ощущения, что мы нелюбимы или нас не любят. Неадекватная любовь в родительской семье травмирует развитие ребёнка и его чувствительную нервную систему. И как только мы интернализируем то, как нас воспитывали, наша способность ценить себя, которая также является основанием для того, чтобы ценить других, становится ущербной. И человек может обратиться к Дхарме, чтобы лучше себя ощущать, но затем невольно начинает использовать духовную практику для подмены своих психологических потребностей.
При этом нередко именно Сангха становится амфитеатром для отыгрывания людьми своих неразрешённых «детских» проблем. Легко спроецировать что-то на наставников или учителей, а затем пытаться выиграть их любовь или бунтовать против них, как это мы делали с родителями. Довольно обычен перенос соперничества против сиблингов (братьев и сестёр) на отношения в Сангхе, а также соперничество с другими участниками общины.
И эта проблема «преждевременной трансценденции» может быть решена при помощи психоанализа или экзистенциальной терапии, например, где человек мужественно сталкивается со своей болью, запрещенными чувствами, и взрослеет до более высокого уровня практики – духовного.
Для раскрытия положения о возможности преодоления «преждевременной трансценденции» при помощи психотерапии приведу два примера из своей психологической практики.
1. Алена – многолетний опыт буддийской практики.
Обратилась с целью выяснить, «что я делаю не так, почему у меня не складываются отношения с мужчинами».
Ситуация: разведена, отношения с эксмужем-буддистом складывались сложно: конфликты, жизнь по отдельности, снова схождение, снова конфликты…
При глубинном интервью выяснились конфликтные отношения с мамой, вмешательство в отношения родителей. Между родителями – конфликты.
Терапия. Восстановление иерархии в семье: родители по статусу всегда выше, и решать проблемы родителей – значит занимать чужое место, не предназначенное по порядку рождения. И второй, немаловажный для разрешения жизненных драм, закон, – необходима безусловная благодарность родителям. Существует предположение, что человек, неблагодарный родителям, считающий себя лучше родителей и желающий, чтобы они были другими, не может построить собственного счастья. В данном случае Б. Хеллингер говорит о «мести рода».
Результат: второе счастливое замужество (и второй муж – буддист), рождение ребенка. На сегодняшний день – 5 лет браку. Продолжает практиковать буддизм.
2. Татьяна – буддист с многолетней практикой.
Проблема: неконтролируемые взрывы гнева.
Терапия: клиническая и рациональная. Дама с астенической конституцией. Это обусловливает слабость нервной системы и вспышки раздражения при повышенных физических и психологических нагрузках. Другая сложность – неспособность астеника рассчитывать свои силы, тенденция взваливать на себя больше, чем способен выдержать. Отсюда – часто возникающие усталость и раздражение. Терапия заключалась в информировании астеника – научении его считаться со своими особенностями, быть осознанным и замечать усталость и раздражение до его проявления в поведении. Осознание своих глубинных потребностей и способность их удовлетворять – было следующий этапом экзистенциальной терапии.
Результат: вспышки происходят все реже и реже, уменьшаются тенденции обвинять окружающих, чаще удается поймать границу хорошее настроение/вспышка раздражения.
Таким образом, есть смысл делать нашу сансару немного комфортнее при помощи психотерапии – большое количество страданий и борьба с ними может поглощать наши ресурсы и удалять от практики. Будда, говорят, не давал абстрактных метафизических ответов на практические вопросы обращающихся. Вместе с тем, мы помним, что буддизм не предназначен для того, чтобы сделать нашу жизнь комфортнее. А напротив, буддистом можно назвать того, кто осознал, что сансара неизлечима, что за решением одних проблем появляются новые, а потому стремится к Просветлению.
В свою очередь, психология заканчивается там, где разворачивается духовный уровень, и психология не может заменить духовную практику, не способна дать окончательное освобождение от страданий и привести человека к полной осознанности.
Литература:
1. Дзонгсар Джамьянг Кхьенце. Не счастья ради. Руководство по так называемым предварительным практикам тибетского буддизма.
2. Маоканин Р. Психология Юнга и буддизм. − [Электронный ресурс]: http://www.koob.pro/moakanin/
3. О духовном избегании, отношениях и дхарме. Интервью с Джоном Уэлвудом. − [Электронный ресурс]: http://derevo-peremen.kiev.ua/stati/psikhologiya/114-w
4. Сартр Ж.П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов / - М.: Политиздат, 1990. – С. 319-345.
5. Уилбер К. Интегральная психология. Сознание. Дух. психология. Терапия. – М: ООО «Издательство АСТ», 2004. – 412 с.
6. Уоттс А. психотерапия. Восток и Запад. – Львов: Инициатива, 1997. – 174 с.
7. Трунгпа Ч. Преодоление духовного материализма. − [Электронный ресурс]: http://www.koob.ru/chogyam_trungpa/preodolenie_duhovnogo_materializma
8. Франкл В. Человек в поисках смысла. – М.: Прогресс, 1990. – 368 с.
9. Фромм Э. Дзен-буддизм и психоанализ. – АСТ, Астрель, 2011. – 160 с.
