Александр Гордон: ...те же вопросы, которые волнуют аудиторию. Но давайте все-таки начнем сначала. Почему вы этим занимаетесь?
М.Л. Бутовская: Нужно сказать, что тема любви, в научном плане более чем непростая. Для нормального человека, казалось бы, все совершенно ясно, поскольку он постоянно в своей жизни сталкивается с этим явлением. Для физиков есть соблазн все перевести в какие-то формулы и схемы, а для меня этот интерес связан с тем, чтобы ответить на вопрос, как, собственно, любовь возникла. Наверное, большинство гуманитариев, которые сейчас нас с вами смотрят, скажут, что все вообще-то неизвестно, существовала ли любовь с самого начала зарождения человечества. Возможно, она возникла где-то в средние века, тогда, когда возникло представление о романтической любви, о рыцарских турнирах, о поисках дамы сердца, завоевании этой дамы.
Александр Гордон: А «Песня песней»..
М.Л. Бутовская: Да, да, разумеется. Я скажу, что на самом деле, конечно, люди любят во всех культурах, хотя проявления любви разные, и представителям другой культуры они могут быть непонятны. И все известные на сегодняшний день общества, начиная от охотников-собирателей и кончая нашим с вами постиндустриальным обществом, естественно, знают, что такое любовь. Так что любовь присуща человеку, любовь следует за ним по пятам, любовь – это зло, любовь – это добро, любовь – это, наконец, продолжение жизни. То есть, если нет любви, то нет продолжения рода, нет воспроизводства вида, и человек приказывает долго жить как еще одно животное, которое вымирает на земле. Так что, в принципе, очевидно, нужно поставить вопрос о том – и это мы, то есть исследователи этологии человека – и сделали в свое время, – зачем нужна любовь с точки зрения сохранения человечества.
Александр Гордон: Вы говорите сейчас о гомо сапиенс. А все эти знаменитые легенды о лебединой верности, о создании постоянных пар у других видов животных. То есть, присуща ли любовь только человеку.
М.Л. Бутовская: Конечно, это еще один занимательный вопрос, который пытаются решить специалисты в области этологии. Прежде всего, давайте обратимся к вопросу о том, когда возникает сексуальное поведение? Оно возникает не сразу, вначале эволюции живого мира на Земле сексуального поведения просто не существовало. Вспомним, что простейшие размножаются бесполым путем, часто путем простого деления. Но на смену бесполому размножению приходит половое размножение. Оно получает исключительно широкое распространение и является чем-то очень прогрессивным и важным в эволюции. Не случайно, что более совершенные виды животных практикуют уже половое поведение. Стало быть, существует период, когда, хотим мы этого или не хотим, существует секс, но не существует любви (почему мы настаиваем на том, что любви на ранних стадиях развития полового размножения не существует, будет ясно из последующих рассуждений).
Александр Гордон: Хромосомный секс такой.
М.Л. Бутовская: Так что в принципе надо говорить о том, что лишь на определенном этапе эволюции возникает что-то, что можно назвать любовью. А что можно назвать любовью? Привязанность друг к другу, потому что, как я уже вам сказала, секс и любовь – вещи совершенно разные. И, скажем, существуют животные, многие виды рыб и даже птицы, например, аисты, у которых есть пара, устойчивая пара. И со стороны может показаться, что аисты самые верные и нежные супруги. Однако, в реальности, их супружество строится на привязанности к одному и тому же гнезду (то есть, супруги привязаны к гнезду, а не друг к другу). Возможно, я даже огорчу кого-либо из романтически настроенных зрителей, сказав, что аисты даже не узнают своего партнера в лицо. Настолько не узнают, что если случайно одну аистиху поменять на другую, то супруг не заподозрит даже, что произведен подлог. А если весной к гнезду раньше законной супруги прилетит чужая аистиха, то самец тоже ничего не заметит. Правда, законная супруга, вернувшись, восстановит свои права на участок, и на самца (если, конечно, она останется живой после тяжелого перелета).
Александр Гордон: То есть, раз дома, значит, моя.
М.Л. Бутовская: Да. Все, больше ничего, никаких привязанностей и чувств. Поэтому и получается, что только там, где возникает личное узнавание и личная привязанность, и возникает любовь. Скажем, серые гуси, о которых много писал К. Лоренс, по-видимому, знают, что такое любовь. Они узнают своих партнеров по внешнему виду и по голосу и обладают исключительной памятью на образ «возлюбленного». Даже после долгой разлуки супруги предпочитают старую любовь. Конечно, у приматов существует любовь. Это могут быть непостоянные пары, они могут не проводить всю жизнь вместе, могут постоянно не спариваться с одним и тем же партнером, но есть и отчетливые предпочтения в повседневной жизни. И эти предпочтения устойчивые. Те, кто любят друг друга, много времени проводят вместе, даже вне периода размножения.
Вот, например, сейчас на экране появляются виды обезьян Старого и Нового света. К примеру, сейчас показаны тити, которые всю жизнь проводят в моногамных парах, вместе. Совершенно очевидно, что самец и самка индивидуально опознают друг друга, что они друг к другу привязаны и тоскуют в случае гибели супруга. Иными словами – друг друга любят. Хотим мы или не хотим, это иначе как любовью, назвать нельзя. И любовь эта – творение эволюции. А сейчас показаны золотистые тамарины. Социальные системы, при которых формируются постоянные моногамные пары, связаны с особенностями жизни и репродукции конкретных видов приматов. У обезьян Нового света часто рождаются двойни и, чтобы детеныши выжили, необходимы постоянные усилия матери и отца. Отец носит, кормит и защищает детенышей наравне с самкой: для приматов такая мужская самоотверженность явление редкое. Получается, что любовь эволюционирует для того, чтобы закрепить постоянные отношения между самцом и самкой и обеспечить тем самым большие шансы для выживания потомства.
Там, где, допустим, не существуют постоянные пары, как у шимпанзе, можно тоже заметить определенные предпочтения между самцами с несколькими самками и самки с несколькими самцами-друзьями. Правда, спаривание происходит, в общем-то, неопределенно, есть некоторая доля промискуитетности. Однако при внимательном наблюдении можно заметить, что какой-то самец чаще всего делится мясом с конкретной самкой и ее детенышем или играет с конкретным детенышем. В некоторых случаях, так, как с гориллой это дело происходит, осуществляется постоянная связь самца с несколькими самками, и это тоже любовь. Самки конкурируют друг с другом, они друг друга недолюбливают, но все привязаны к самцу, и все находятся с этим самцом по своей воле. Если с самцом случается несчастье, они горюют и впадают в откровенную депрессию. В условиях полигинии тоже возможна любовь.
Так что, по-видимому, неверно ставить вопрос о том, когда и как возникла любовь у человека? Она не возникла, она унаследована от его животных предков и развилась на весьма солидной базе. И, скорее всего, все эти постоянные отношения, будь то парные или отношения, связанные с несколькими представителями противоположного пола, все связаны с потребностью заботы о потомстве. У предков человека детеныш рождался недоразвитым или слабо развитым, о нем нужно было заботиться, нужен и отец, и мать. Если существовала только одна мать, то соответственно, вероятность выживания детенышей сводилась практически очень часто к нулю. Вот и получается, что на заре зарождения, скажем, гомининной линии, то есть линии, которая привела к человеку, стали образовываться какие-то постоянные, более-менее устойчивые пары. Но говорить о том, были ли это моногамные отношения, как, например, вот здесь изображено, потому что это была идея одного из антропологов, который занимался австралопитеками (Лавджой), или же это были полигамные отношения – самец и несколько самок, этот вопрос остается спорным и пока загадочным. Хотя некоторые дискуссии по этому поводу могут вообще вестись. Дальше, я думаю, об этом мы тоже будем говорить в этой передаче.
Важно понять, что в принципе, вся система любовных отношений завязана на ребенке и на воспроизводстве в целом. Дело в том, что существует сложная биохимическая, физиологическая сторона любви – сторона любви по отношению к мужчине или самцу в более широком смысле, если речь идет о животных, и сторона любви, которая направлена на ребенка. Когда рождается ребенок, в организме женщины происходят сложные физиологические процессы, которые стимулируют ее любовь к ребенку. Впрочем, женщина начинает любить ребенка много раньше, еще когда он находится в утробе (и с первых же недель беременности между матерью и ребенком устанавливаются тесные связи). Отец не предрасположен любить ребенка на физиологическом уровне, его любовь формируется в процессе контактов с малышом. Он должен заботиться о ребенке и постоянно с ним общаться, тогда только приходит чувство привязанности к ребенку и устанавливается любовь.
Японцы уже много веков понимали, что связь между матерью и ребенком формируется в утробе. Вот это старинная японская гравюра иллюстрирует правила общения беременной женщины с ребенком, который находится во чреве. Инструктирует, каким образом она должна его воспитывать и приучать к правилам хорошего тона еще до рождения. Естественно, это тоже не дано отцу. Но если отец находится рядом со своей женой, которая беременна, и помогает ей, то здесь устанавливается какой-то хороший, положительный климат для ребенка.
Таким образом, вся эта система любви, не секса, а любви, связана с поддержанием постоянных, устойчивых дружеских отношений между женщиной и мужчиной. Любовь не лишена, естественно, ревности, потому что, в принципе, нет любви без агрессии, нет любви без того, чтобы существовала конкуренция у представителей одного пола за своего партнера. Так обстоят дела у многих видов животных. И этот же феномен подметил на одной из своих карикатур Битструп. Партнер становится более привлекательным, если он вызывает интерес у других представителей одного с вами пола. Скажем, мужчина ухаживает за женщиной и получает отказ. Но стоит ей увидеть, что этот мужчина стал объектом интереса других женщин, она тут же бросается в борьбу за отвергнутого поклонника. Почему? Это хитрая история. На самом деле, этому есть объяснение чисто научное. Потому что в рамках концепции полового отбора и выбора сексуальных стратегий, мужских и женских, существует некая парадигма, по которой нужно выбирать такого партнера, который представляет ценность для других (очевидно он обладает ценными признаками, за которым гоняются другие представители этого вида).
Александр Гордон: То есть выбранного другими.
М.Л. Бутовская: Да, принцип такой: выбирай того, кто нравится многим представителям одного с тобой пола, потому что так надежнее. Ну, разумеется (я уже начинала об этом говорить), начиная с австралопитековых, существует система каких-то предпочтений и связей между мужчинами и женщинами, но существует и распределение ролей. И это распределение ролей также отчасти связано с любовью. Потому что существует семья, существует раз
