После продолжительного дня я приехал домой. Жена уже спала и, предварительно почистив зубы, я лег рядом. Долго не мог заснуть. Мысли и раздумья, как это часто бывает у гештальт-терапевтов, посещают именно в тот момент, когда ты устал, а твоим обычным защитам не надо тебя защищать. Начинают свой разбег, преобразовывая любую конкретику в метафору, воспоминания, проявляя яркие образы фантазий. Подобно проектору, мозг выдает такие картинки, что, волей не волей, чувствуешь собственную гениальность, прилив невыраженной за день энергии. Поэтому, спать не хочется вообще. Так случилось и со мной.
Размышляя на тему зависимости, ко мне пришел очень простой, но, в то же время, точный и любопытный образ воздушного змея. Рассматривая его в своей фантазии - я с легкостью обнаруживаю и нить, которая его удерживает, и человека, который бежит с катушкой. Даже мысль о том, что воздушный змей жив, только когда есть ветер – казалась мне гениальной. Раз за разом, проигрывая этот фрагмент, я нахожу в этом образе все новые детали. Но, вдруг веревка рвется, и змей предоставлен сам себе. Его подхватывает ветер, уносит в такую высь, что он становится еле различим. И, казалось бы, нужно радоваться, вот она свобода! Но, вместо захватывающего дух ощущения, мне стало грустно, так же, как и тому человеку с катушкой, который с досадой смотрит на змея, пытаясь определить место падения. Утрата контроля со стороны змея равносильна смерти. Ведь змей, чтобы не умереть, должен научиться контролировать свой полет, приобрести такие аэродинамические свойства, которые противоречат замыслу его создателя. И эта мысль напугала меня. Разве моя мама хотела, что бы я был зависимым, разве она способствовала этому? А, может, удерживая меня на веревочке, она спасала меня от смерти? Это успокаивает. Не хочется верить в то, что твой самый близкий родитель хотел причинить тебе вред.
Попытки заснуть и «отвертеться» от раздумий окончательно провалились. Размышления набирали обороты. Осознавая собственную зависимость от материнской фигуры, которую я периодически проецирую на других, способных к безусловной поддержке, женщин, я стараюсь выбрать себя, выбрать свободу и жизнь. Однако, сталкиваясь со своим сопротивлением, никак не могу в нем разобраться. Мне даже не хочется в нем разбираться, т.к. если я все пойму – я приобрету те самые аэродинамические свойства, мне придется взять ответственность за поиск ветра, за выбор направления, за собственные желания. Когда ты на «веревочке» - ничего этого не надо. И вот он, настоящий выбор, который я всегда избегал, избегал вопроса «Быть ли мне самостоятельным?».
Судя по собственному опыту, и, в очередной раз, решившись исследовать собственное зависимое поведение - я стал нехотя понимать, что происходит в моей жизни. Опираясь на других людей я теряю собственную опору, я отказываюсь от нее в пользу получения поддержки. И делаю я это очень изощренно. Сообщая о собственной не состоятельности, человек, который находится рядом, начинает меня поддерживать, «вселять» веру и вдохновлять. Кстати, про веру. Очень часто встречался в своей жизни с тем, что, чем больше, или сильнее ты чего-то хочешь и просишь этого у Бога – тем меньше он тебе дает. Ответ как всегда прост. Рассуждая логически, он звучал бы так: раз ты просишь, значит, что у тебя этого нет. Раз у тебя этого нет, значит, что Бог о тебе не позаботился. Раз он о тебе не позаботился – значит, что ты мало в него веришь и предъявляешь ему свое недовольство. Поэтому, любая просьба, обращенная к Богу, является претензией к нему. А, как и любое Высшее Существо, Бог, в его православном понимании, претензии и упреки не любит. Так вот, обращаясь за поддержкой к объекту зависимости - я даю себе повод усомниться в собственной силе, устойчивости, опорности. И даже не усомниться, а полностью ее потерять.
Что в этой ситуации было бы «исцеляющим» действием? Если честно, то самому «допереть» до этого мне не довелось. Но, то, что я услышал – легло в мое сознание, как будто там и было. Предлагать помощь другим, и оказывать ее – поддержит меня и вернет утраченную в себя веру. Размышляя над этим, я перестаю сопротивляться. Мой страх утраты объекта зависимости уходит в фон, а фигурой становиться возможность быть ресурсным, полезным, а значит устойчивым и основательным.
«Это все хорошо...», скажет человек, читающий мои размышления. «Это все про тебя! Но, не все же зависимы от теток, похожих на твою мамашу! Давай, «зажги» про других!». Не согласиться с читателем – невозможно! Однако, предполагать «что и как» у других, гадать и «тыкать пальцем в небо» я не буду. А, вместо этого, попробую углубиться в причины возникновения такого явления, как зависимость.
Начну с объяснения того, что все химически-зависимые люди являются контрзависимыми. То есть, изначально они уходят от чего-то к веществу. Например, если мы возьмем алкоголика, то, скорее всего, в его семье складывается такая обстановка, в которой он испытывает невыносимость переживания некого чувства (чаще стыда или вины), болезненные эмоции, да и сама возможность их проживания подталкивают алкоголика к употреблению, к сепарации от семейной системы. Другими словами, человек от психологической зависимости «бежит» в химическую. Все повторяется в случаях лудомании и игровой, пищевой, алко/нарко зависимостях (вообще их более 200 видов, поэтому все их перечислять не имеет смысла). Если мы рассмотрим этот вопрос глубже, то, непременно, обнаружим психологическую травму в опыте зависимого. Наверное, именно при травмирующих обстоятельствах, те капсулированные переживания стыда или вины, побудили человека создать «облегчающий» механизм, который со временем, усложнялся, видопреобразовывался и утончался. Единственное, в чем мы можем быть уверенными, это в том, что наличие этой травмы – обязательно. К сожалению, вряд ли мы сможем обнаружить человека без какой-либо травмы детства. И именно поэтому мы можем говорить о поголовном зависимом населении этой планеты. Однако, некоторые зависимости не наносят тяжкого вреда психике или здоровью человека, а при осознанном подходе зависимые механизмы и способы наверняка станут инструментами в достижении целей. Так, например, для совершения успешных продаж менеджер должен уметь манипулировать клиентами, или руководитель избегает панибратства с подчиненными основываясь на нежелании вступать в конфлюэнтные отношения.
Плавного перехода вряд ли получиться, но осветить контр-зависимые тенденции тоже стоит. Справедливо выражение, что контр-зависимость и зависимость – стороны одной медали. И чем больше человек «шарахается» от других – тем больше, скорее всего, в другой его жизненной сфере эта зависимость проявляется. И если зависимый человек объекту своей зависимости всегда говорит «Да», то контр-зависимый – «Нет». Если алкоголик – зависимый, то пройдя лечение, и «выздоравливая» он становится зависимым от трезвости, или, что чаще распространено, от программы «12 шагов». Назвать его контр-зависимым от алкоголя можно с натяжкой, но все-таки можно. Бытует мнение, что химически-зависимые остаются зависимыми навсегда. И, чисто теоретически, это можно опровергнуть. Роль семьи в выздоровлении зависимого – важна, и, достигая высокого уровня осознанности, алкоголик или наркоман приобретает возможность выбирать между собой (как отдельной частью) и семьей (быть интегрированной частью). Причем этот выбор будет обуславливаться обстоятельствами, ситуацией, будет гибким и лабильным, нежели тотальным и чрезмерно основательным, «закостенелым». Свобода для зависимого начнется тогда, когда он сумеет совершать этот выбор раз за разом, а не единожды (раз на всю жизнь). Однако, повторюсь, что теоретически это возможно, и как написано в «Синей книге АА», если алкоголик сможет контролировать употребление – то все сообщество «... снимет перед ним шляпу!»
Само понятие свободы, как будто, предполагает одиночество, и те первичные образы, которые возникают при упоминании свободного человека, скорее будут про человека на фоне природы, гор, или очень самодостаточного и обеспеченного человека. Из этого мы можем сделать вывод, что (ну, по крайней мере - это мои выводы, а вы с этим можете не соглашаться) для ощущения свободы нам необходим простор, воздух, деньги, какое либо огромное, ничем неограниченное пространство и возможности. Разве не следует из этого, что мы впадаем в зависимость от наличия этого пространства (безграничной природы) и возможностей (наличия огромных средств на счету)? А, может, это взаимодополняемые понятия? А, может, из одного вытекает другое? В буддизме есть такое высказывание: «Счастливый человек – это тот, который ничего не хочет!». Следовательно, человек-желающий – зависимый. Зависимый от своих потребностей, от фигур-людей, которые только частично удовлетворяют потребность, ну, или удовлетворение/насыщение не приходит в полном объеме (обесценивание).
В общем, как уже говорилось выше, все сводиться к психологической зависимости от другого значимого человека (например, родителя, взрослого ребенка, мужа, жены и т.п.). Но, все-таки, если погружаться глубже, наш выбор сводиться к двум людям, это мать и отец. Рассматривая эти отношения как основополагающие – мы, с огромным сопротивлением, обнаружим эти механизмы и неудовлетворенные собственные потребности. Мы уже научились так или иначе частично удовлетворять наши желания с помощью зависимого поведения, но какой ценой? В моем случае, описанном в самом начале, ценой стала моя уверенность, устойчивость и вера в себя как в сильного и опорного человека. У кого-то платой за пребывание в слиянии будет симптоматика, болезни, а кто-то реально инвалидизирует себя, только ради того, что бы быть в зависимости, и не встречаться с переживаниями собственного стыда или вины. Таким образом, мы подходим к основному и главному разделу моих размышлений, к причинам возникновения и некоторым рекомендациям родителям, как избежать подобного рода последствий у ваших детей (вроде бы писал эссе, а получается поучительная статья!).
Очень важно понять родителям, что они не уберегут от всех возможных травм и переживаний своего ребенка. Ведь травмируют не только родители, но и некомпетентные воспитатели, учителя, вожатые и т.д. И, давайте представим себе такую ситуацию, потому что на примере объяснять проще. Мальчик, лет четырех, который посещает детский сад, не смог дотерпеть до туалета и описался. Воспитательница, так как она уже устала возиться с детьми, ну, или по другим причинам, собирает всех детей и пальцем показывает на обмочившегося ребенка, при этом произносит слова, подобные следующим: «Посмотрите на него, неужели так трудно дотерпеть до туалета? Я что, должна за каждым убирать? Зассыха!». Мальчик в этот момент испытывает такой стыд, который не может прожить, это переживание для него невыносимо и разрушительно. Его психика следует «инстинкту самосохранения» и вытесняет часть переживаний что бы не сойти с ума. В последствии, каждый раз, когда этот мальчик будет приближаться к проживанию стыда – он будет искать способ его избежать. В этом-то и поможет его ум, находчивость и личностные особенности. Допустим, что прошло некоторое время и мама, за какой-либо проступок, начинает стыдить ребенка, говорит ему: «Ну как тебе не стыдно!». Тут же срабатывает механизм самозащиты, так как напряжение, подобное тому случаю с воспитательницей, слишком высокое, и ребенок получает либо мокрое пятно, либо запор (хотя, какой механизм он выберет - я точно не знаю, их не обязательно два, могут быть и более простые, например, ребенок может закрывать уши, или убегать и т.п.). Это достаточно простой пример полученной травмы у ребенка. И, если в семейной системе не принято говорить о чувствах, то, скорее всего, защитное действие будет таким же, как описано чуть выше. Поэтому, первой рекомендацией для родителей является обеспечение возможностью проговаривания своих чувств и отреагирования эмоций. Если ребенок пришел домой и не получил должный уровень поддержки в этот момент – скорее всего, травме расти и процветать. Достичь этого можно показывая собственный пример обозначения собственных состояний с членами семьи. Просто представьте себе, что ребенок пришел из детского сада и говорит, что ему сегодня было очень стыдно. Любой родитель, оценив ситуацию, и эмоциональное состояние ребенка сразу сообразит, что в этой ситуации делать! Так или иначе, эту травму можно купировать.
Второй рекомендацией родителям была бы собственная проработка отношений с их мамами и папами. Очень часто в своей работе я сталкиваюсь с переносами отношений «Я и мой родитель» на «Ребенок и я». Что бы этого избежать, или минимизировать – добро пожаловать на личную терапию.
Видимо, моя тревожность за собственных будущих детей достаточно высока, и тот момент, где я рассматривал причины травм – скорее рекомендации и напоминание мне самому, но это не умоляет важности и достоверности описанного.
Так вот, вернемся чуть ближе к зависимости. Когда ребенок, получив травму и найдя способ избегания переживания, выстраивает отношения с внешним миром – он попадает в зависимость. Следует отметить, что лет до 8-10 это вполне норма. А вот взрослому человеку для того, что бы избавиться от этого явления необходимо два условия. Первое – это достаточная осознанность собственных переживаний, второе – это рискнуть проживать абстиненцию, решиться на временное пребывание в растерянности, неопределенности, страхе и тревоге. Исследуя собственное зависимое поведение, мы понимаем основное действие, с помощью которого мы стремимся к слиянию. Осознав это действие (которое должно быть достаточно простым, например, систематические звонки маме, или замирание, когда от тебя чего-то просят и т.д.), мы сможем обнаружить «исцеляющее» действие (например, сказать нет, дышать, предложить помощь и т.д.). Затем, мы сталкиваемся с выбором, «стоит ли вообще игра свеч»? На сколько я готов отказаться от привычного способа и смогу ли я взять всю ответственность на себя? И если мы говорим «Да» – то совершаем эти «исцеляющие» действия, устраняясь от объекта зависимости, или изменяем к нему отношения.
Я много рассуждал в этом эссе, но хочу поднять еще одну тему, которая, как мне кажется, имеет непосредственное отношение к зависимости. Это проекции, которыми мы наделяем объекты своих зависимостей. Так же, как в моем случае, я проецировал на маму (а, в последствии, и на всех людей, так или иначе подходящих под определение «мамочка») силу, основательность, наполненость любовью, снисходительность, таким же образом зависимый проецирует что-то свое на объект зависимости. Учитывая, что при работе с проекциями их обычно присваивают себе – то получается, что это я основательный, наполненый любовью и снисходительный. Остается дело за малым. Нужно это присвоить и разглядеть в себе, сделать это своими качествами, которые имеют право проявляться во мне. Как бы радостно это не звучало, хочется капризничать и топать ногами, говорить «Не хочу, пусть это делает мама!». Очень надеюсь, что это временно, и рано или поздно, я их все не просто признаю, но и начну их проявлять.
Подытоживая свои рассуждения, я надеюсь, что смог передать некую противоречивость собственного состояния, тем самым указывая на всю сложность избавления от зависимости. Возможно, читателю покажется излишняя своевольность высказываний, или чрезмерная открытость автора, а, может, некая скомканность изложения - неуместной. В этом случае, рассматривайте это как еще один мой механизм чуть «слиться» с читателем и получить восхищение и признание, а может и подбадривающие высказывания типа «Круто!» или «Молодец! Так держать!». В любом случае, я нахожусь на той стадии, где мне приходиться делать выбор между отказом от зависимости или смирения с ней.
И, это.. если вдруг…, вам будет нужна моя помощь – …обращайтесь! (фух, сделал ЭТО!).
Спасибо за внимание!
